Я родился на острове Крит, но еще ребенком вместе со своей семьей уехал в Россию. В десятилетнем возрасте отец отдал меня в Корпус чужестранных единоверцев («Греческую гимназию») в Санкт-Петербурге. Как истинный грек, я решил посвятить себя морскому делу. После того, как я получил первый офицерский чин мичмана, меня перевели с Балтики на Черное море. Там, в 1791 году, на эскадре, которой командовал адмирал Ушаков, я участвовал в разгроме турецкой эскадры у мыса Калиакрия. В 1798 году началась славная Средиземноморская экспедиция, в которой Российский военно-морской флаг прославил себя блестящими победами.

Федор Федорович использовал знание мною трех языков – русского, родного греческого и турецкого – для ведения политических переговоров с командующим союзной нам турецкой эскадрой Кадыр-беем и с правителями албанских земель, расположенных на берегах Адриатики. Некоторые из этих правителей доставляли нам больше хлопот, чем наши враги – французы.

Адмирал Ушаков остался доволен моими успехами, хотя в чине меня, в отличие от многих, не повысили. Я так и оставался лейтенантом. Что ж, я служу России не за деньги. Для меня большая честь быть русским офицером. А звания и богатство… Бог с ними.

Как военный человек, я был готов в любой момент выполнить полученный приказ. На всякий случай я привел в порядок свои бумаги, некоторые сжег, а некоторые сложил в сундучок, опечатал его и отдал на хранение капитану 1-го ранга Сорокину. С собой я взял лишь самые важные и самые секретные документы, которые наверняка заинтересуют адмирала Ушакова и графа Ростопчина – в настоящее время руководителя российскими иностранными делами. Все эти бумаги я сложил в специальный футляр, изготовленный из бумаги, пропитанной селитрой. В случае опасности его можно было сжечь со всем содержимым. На дно футляра я положил свинцовый груз. Если меня настигнут недруги, то я выброшу футляр в воду, и он камнем уйдет на дно.

Мои приятели – греки с Корфу – подобрали для меня соответствующую одежду, дали адреса надежных людей, которые приютили бы меня и обеспечили пищей и кровом. Путешествовать в наше неспокойное время по дорогам Балкан было чрезвычайно опасно, на них рыскали шайки разбойников, которые грабили всех подряд, невзирая на веру путника. Но я был молод, храбр и умел обращаться с оружием. К тому же я верил в свою счастливую звезду.

На прощание я посетил святого Спиридона Тримифунтского, почитаемого как православной, так и католической церковью, и поклонился мощам святителя и чудотворца. Он, как и я, родился на острове Крит, и я уповал на помощь святого Спиридона в моем опасном путешествии.

* * *

2 июля 1801 года. Лондон, пивная «The Prospect of Whitby».

Джулиан Керриган, он же Джон О’Нил

– А вас кто-то искал, – сказал мне Том. Был ли он просто барменом или хозяином сего заведения, мне доподлинно неизвестно. Но то, что он всем здесь заправлял, это было несомненно. Вообще здешний паб был местом, где собирались люди определенного типа. Представителей преступного мира здесь не было, они околачивались в других местах, а вот моряки, а также контрабандисты всех мастей и другие подобные личности чувствовали себя тут, как дома. Мрачной шуткой, или не только шуткой, была балка со свешивающейся с неё петлей на фасаде здания[176].

Дженкинсон сам предложил мне время от времени наведываться в подобного рода пивные для сбора информации и слухов – именно этим, как вы помните, я и занимался в свое время в Мемеле и Кёнигсберге. Причем по вполне понятным причинам ходил я не в «Семь звезд», где собирались адвокаты из близлежащих Королевских залов суда, а в заведения совсем другого пошиба. Это могли быть «Ягненок и флаг», известный среди его завсегдатаев под названием «Ведро крови», «Виноград», где время от времени бесследно исчезали случайно завернувшие туда незнакомцы, трупы которых потом вылавливали в Темзе, и «Вид на Уитби», где я и находился сегодня. Во всех трех местах я сказал, что от Ганса, и везде у меня там не возникло проблем.

– Этот кто-то случайно не…

– Именно он. Третий кабинет сверху. Пиво и еда тебя там уже ждут.

Я постучал в дверь кабинета так, как меня когда-то проинструктировали, и отпрянул – вдруг это ловушка? Но человек, стоявший в дверях, полностью соответствовал словесному портрету Ганса. Я улыбнулся:

– Извините, наверное, я не туда попал. Я ищу моего друга Джерри.

– Джерри скоро будет. Заходи!

Я закрыл за собой дверь, и мы поздоровались. Несложные пароль и отзыв, но я мог быть уверен, что передо мной именно тот человек, который был мне нужен – ведь мы никогда раньше не виделись. На столе уже стояли кувшин пива, миска с грубо порезанным хлебом и тарелка с холодным ростбифом. Ганс налил мне эля, мы сдвинули кружки, после чего закусили хлебом с ростбифом.

Я рассказал ему про Кадудаля и про то, что его неплохо бы доставить в какой-нибудь германский, желательно прусский порт, присовокупив:

– Вообще-то с ним собирался путешествовать я. Но мне придется отправиться в Америку, а с генералом хотят послать Кэри – мол, это для него последний шанс показать, на что он способен. Конечно, лучше было бы умыкнуть Кадудаля и Кэри, вот только виконту неплохо дать чуть позже возможность бежать.

– Даже так, – усмехнулся Ганс. – Хочешь подставить эту сволочь? Устроим. Десятого числа из Ли уходит «Пьяная Бесс» капитана Генри Уоллеса. Вот только… В Ли идет какая-то эскадра, так что вояж, возможно, придется отложить.

– Про эскадру эту я тоже слышал краем уха. Сейчас Адмиралтейство лихорадочно создает новую флотилию взамен потерянным на Балтике кораблям. Кроме того, загублено немалое количество первоклассных моряков – они теперь на дне морском или, кому повезло, в России в плену.

Ганс задумался, а затем сказал:

– Я слышал от своих приятелей-контрабандистов, что эскадра Нельсона состояла из четырех десятков вымпелов или даже меньше[177]. А всего у наших английских друзей их тогда было не менее трех сотен[178].

– Ты прав, но большинство их находится в море либо в колониях. А для новых кораблей нужны матросы, желательно с опытом. Так что сейчас британцы усиленно захватывают моряков на американских торговых кораблях и направляют в эту флотилию. Вот только в Адмиралтействе побаиваются, что они однажды вздумают поднять мятеж. Потому они и решили эскадру рассредоточить по разным портам – по каким, я не знаю, но, похоже, один из них – Ли.

– Понятно… То есть нам, честным контрабандистам, бояться нечего.

– Наверное, нет. Вряд ли им