миловидной замурзанной рожице. Старший дотянулся до брошенного кем-то из убийц узкого шамшира и замахнулся на приближающегося шотландца.

– Син! Сини!.. – подбежавшая Агнесса на удивление ловко выхватила оружие из слабых детских рук и крепко прижала ребенка к себе. – Сини, это я, Анна. Дорогой, посмотри на меня. Это я, твоя тетушка Анна, помнишь меня? Пойдем со мной. Пойдем скорее. Я уведу вас отсюда. Все будет хорошо, верь мне.

Робкую, боязливую Агнессу словно подменили. Она не замечала ни валяющихся повсюду мертвецов, ни того, что ступает по лужам крови. Двое ребятишек – теперь скотт убедился, что это мальчики, лет шести и восьми, черноглазые, с отпущенными по ромейскому обычаю длинными вьющимися локонами – стали для Агнессы важнее всего. Она вытерла младшему зареванное личико краем своего покрывала и, приговаривая что-то утешительное, взяла на руки. Второй, не по-детски мрачно покосившись на Дугала, неуверенно ухватился за длинный пояс ее платья.

– Данни, это Давид, – бывшая базилисса кивком подбородка указала на макушку сидевшего у нее на руках ребенка, – а это Алексий. В семье мы называли их Виви и Сини. Они – младшие Комнины. Внуки Андроника. Бета умерла, да?

– А… э… – кельту понадобилось несколько мгновений, чтобы уразуметь смысл услышанного. Бетой, видно, звали усопшую блондинку. Выходит, принявший мучительную смерть чернобородый – родной сын базилевса, наследник империи, как там бишь его? Мануил. Которого мессир Конрад и хитроумный д’Ибелен мечтали возвести на престол после кончины престарелого Андроника. Оставшиеся в живых ребятишки одним махом превратились в законных византийских принцев. В живую угрозу тому, кто сейчас пытается свергнуть базилевса Комнина с насиженного места. – Да, Агнесс. Ее убили. Ты справишься со своими… – Дугал слегка запутался в родственных отношениях императорской фамилии, соображая, кем приходятся Агнессе двое мальчишек, – …племянниками?

– Да, – лицо Агнессы стало закостеневшим и бесстрастным, как гипсовая маска на стене. – Мы справимся. У мужчины должны быть свободные руки, чтобы держать оружие. Идем, до пристани еще далеко. Сини, не отставай. И не смотри по сторонам, милый.

Уводя свой неожиданно выросший вдвое отряд к морю, шотландец с потаенным удовольствием размышлял о том, что при внешней кротости и пугливости душа у Агнессы д’Эвре – бывшей Анны Комниной и будущей леди Мак-Лауд – крепче дамасской стали. И решительности ей на самом деле не занимать. Девица даже не потрудилась узнать, согласен ли он повесить себе на шею обузу в лице двух маленьких детей.

* * *

Очередной двор, окруженный с трех сторон низкими зданиями красного и желтого кирпича, ничем не отличался от десятка уже виденных сэром Гаем и оставшихся позади. Пригнанные друг к другу белые известняковые плиты, бездействующий фонтан с позеленевшим от времени бронзовым дельфином, длинные галереи, ряды полукруглых арок.

Один из темных проемов внезапно исторг две бегущие фигуры. Задержавшись на миг и сочтя, что всадники и солдаты еще далеко, беглецы – мужчина и женщина – припустили наискосок через площадь, стремясь достигнуть узкого проулка в дальнем конце. Женщина в развевающейся полосатой накидке несла за спиной маленького ребенка – совсем как крестьянка, подумалось Гаю. Второй ребенок, постарше, трусил рядом, держась за пояс одеяния беглянки. Сопровождавший их долговязый мужчина что-то гортанно крикнул своей спутнице, видимо, поторапливая.

Друзья и родственники были правы, именуя сэра Гая из Локсли тугодумом. Склирена вновь оказалась шустрее разумом. Прищурившись, она вгляделась в беглецов и азартно взвизгнула: «Держите их! Не дайте им уйти!»

Мужчина тянул женщину за локоть, буквально волоча следом за собой и пытаясь заставить шустрее переставлять ноги. У девицы разжались руки, живая ноша соскользнула с ее спины. Второй ребенок вцепился в одежду упавшего, поднимая на ноги. Заминка окончательно похоронила возможность бегства. Подчиненные Делина без труда догнали парочку и окружили.

Мессиру Гисборну стоило бы безмерно удивиться. Или помянуть непредсказуемые пути Господни. Или выругаться от души, прокляв тот день, когда судьба свела его в Дуврском порту с неким уроженцем гористой Каледонии. Однако на Гая вдруг снизошла спокойная уверенность в том, что ему не стоило ожидать от судьбы иного поворота. Языческий Фатум оказался действеннее христианских молитв и богословских трактатов. Предсказание Лоррейна исполнилось. Он, Гай Гисборн, прошел назначенную ему долгую дорогу, начало коей затерялось в лесах Нормандии и на берегах острова Альбион. Этому пути суждено завершиться здесь, во владении византийских базилевсов, посреди обширного двора, вымощенного белым известняком.

– На Рождество прибыть в Константинополь, – пробормотал мессир Гисборн. – Ведь мы так уславливались? Обещания надо выполнять.

О чем размышляли Дугал Мак-Лауд, предпочитавший, чтобы его звали «Данни», и Зоэ из династии Склиров, нынешним утром получившая прозвище «Карвона», осталось неизвестным.

Клеймора шотландца, только что покоившаяся в заплечных ножнах, неуловимо быстро перекочевала в руку владельца. Хорошенькая и очень юная девушка, прятавшаяся за спиной Мак-Лауда, еле слышно всхлипнула, покрепче прижав к себе обоих малышей. Она закрыла их своей накидкой, словно это могло помочь сохранить детям жизнь.

Кентарх Делин, приглядевшись к беглянке и ее питомцам, изумленно фыркнул и сообщил, обратившись почему-то к мессиру Гисборну:

– Это ж Анна. Госпожа Анна. Мы думали, она сгорела, а она живая. А это дети Мануила. Внуки базилевса. Ну, бывшего базилевса.

– Угу, – кивнул англичанин, с искренним удивлением смотря на бывшего попутчика и компаньона, подлого, двуличного и коварного мерзавца. Судя по очень спокойному, оценивающему выражению лица Мак-Лауда и нехорошо сузившимся глазам, впервые на памяти Гая ставшим пронзительно-зеленого цвета, для скотта не имело значения, сколько перед ним противников. Он перебьет всех гвардейцев, пытаясь защитить беззвучно плачущую девушку (разум Гая упорно отказывался соглашаться с тем, что это и есть Анна Комнина, византийская императрица. Это была просто ромейская девушка, молоденькая и насмерть перепуганная). Самому Мак-Лауду гибель от мечей не грозит – ведь его по-прежнему хранит нежданная благодать Чаши Господней. Но если в свалке пострадают Анна или мальчики?

Похоже, в многоумную голову Зоэ Склирены пришли схожие соображения.

– Хлебнешь ты с ней горя, – криво ухмыльнувшись, вдруг проговорил кельт. Слегка повел кончиком меча, указав на хмурящуюся Зоэ. – Что, приворожила? А я ведь тебя предупреждал – мистрисс Изабель как тот тихий омут, где полно нечисти. Это она мутит воду и лезет на византийский трон? Держись крепче за ее подол, глядишь, станешь императором. Ночным. Как ее на самом-то деле кличут, хоть выспросил?

– Зоэ Склирена, – странное дело, язвительные подначки Дугала ничуть не задели ноттингамца. Возможно, оттого, что скотт говорил чистую правду. Самому сэру Гаю, несмотря на затруднительность момента, хотелось выяснить иное: – Как это тебя угораздило познакомиться с базилиссой?

– Уметь надо, – фыркнул Мак-Лауд, делая крохотный шажок назад и