Тут Белая Мышь бросила на готтентота такой пронзительный взгляд, что бедняга мигом умолк и принялся обмахиваться шляпой.

– Чей совет примет Макумазан? – осведомилась она холодно.

– Вперед! – ответил я, кивнув на лестницу. – Мы пойдем за тобой!

Женщина тут же устремилась вверх. Ханс следовал за нею по пятам, снова опередив меня. Взбираться по лестнице в потемках было крайне неприятно.

Вскоре у меня над головой что-то сдвинулось. Пахнуло свежестью, облака как раз заслонили луну, и на небе сияли звезды. Взглянув на одну из них, я успокоился, сам не знаю почему.

Когда я наконец добрался до вершины лестницы, Белая Мышь пропала, а Ханс уже забрался во двор. Он подал мне руку и помог вылезти на поверхность. Все кругом тонуло в безмолвии, из-за облачности виднелись лишь темные очертания дома и веранды, которую я отлично помнил. Вскоре со стороны веранды послышалась легкая возня. Я взял ружье на изготовку, а Ханс стоял с другой стороны, сжимая в руке револьвер.

Приблизительно через минуту, которая показалась нам целым часом, краешек луны выглянул из-за облаков, и, к моему ужасу, ее серебристый свет мгновенно, как бывает только в Африке, залил пространство. Все было видно как на ладони. Я разглядел внушительный силуэт Кенеки: обремененный путами, он с трудом спускался со ступенек веранды, опираясь, как на трость, на плечо хрупкой девушки. На его руках и ногах по-прежнему еще висели обрывки веревок, а Белая Мышь держала наготове кинжал. В тени веранды я различил две мужские фигуры, а третий стражник, видимо, спал.

Оказавшись во дворе, Кенека грузно рухнул на четвереньки, но быстро поднялся и бросился к нам. Те двое на веранде встрепенулись, в тот же миг я заметил и третьего. Белая Мышь сбросила темный плащ и осталась вся в белом; в лунном сиянии она сильно смахивала на привидение. Возможно, именно такого эффекта женщина и добивалась. Что ж, это ей удалось. Двое стражей в ужасе взвыли, выкрикивая что-то о злых духах-афритах. Третий оказался смелее или же просто разгадал уловку. Стражник бросился на Белую Мышь; блеснул нож, и он упал, крича от страха и боли. Двое его товарищей исчезли: трусливо скрылись в доме, откуда доносились их крики. Кенека уже поравнялся с нами, а за спиной у него мелькал женский силуэт.

– Скорее в шахту, в шахту! – воскликнула Белая Мышь. – Спаси его, господин!

Мы бросились обратно, и Кенека с горем пополам спустился вниз.

Тут поднялся страшный гвалт. Стражники, несшие вахту снаружи, всей толпой ввалились через ворота во двор; понять, сколько их там, не представлялось возможным.

Ханс забрал мое ружье и подтолкнул меня к отверстию шахты. Мой храбрый слуга в этот раз не пожелал идти первым. Я кубарем скатился вниз, призывая Ханса тоже спуститься. Он выказал такую прыть, что чуть ли не рухнул мне на голову.

– А где Белая Мышь? – вскричал я.

– Не знаю, баас. Видать, толкует с теми ребятами.

– Прочь с дороги! – возопил я. – Мы ее не бросим! Они убьют ее!

Я влез мимо него по лестнице и выглянул наружу.

Белая Мышь неистово бранила набежавших арабов, размахивая во все стороны кинжалом, а те съежились в страхе, содрогаясь от ее проклятий. Продолжая неистовствовать, женщина медленно пятилась к отверстию шахты, а затем бросилась навстречу стражам ворот. Думаю, она хотела задержать их, чтобы мы успели спуститься по лестнице. В этот миг толпа как будто очнулась.

– Это же Белая Мышь, а вовсе никакое не привидение! – закричал один.

Другой воззвал к Аллаху.

– Убьем иноземную колдунью, это она наслала на нас болезнь и похитила нашего звездочета! – закричал третий.

Стражники наступали, ощетинившись копьями; другого оружия, судя по всему, при них не было.

– Дай мне ружье, – велел я Хансу, позабыв в суматохе, что у меня в кармане есть пистолет. Я намеревался стрелять в них с верхней ступеньки лестницы до тех пор, пока Белая Мышь не присоединится к нам.

– Сейчас, баас, – отозвался Ханс и принялся взбираться ко мне с ружьем.

Он продвигался медленно, тяжелая ноша затрудняла движения. Я наклонился, пытаясь дотянуться до оружия, но краем глаза по-прежнему видел, что происходит во дворе.

Как раз когда я коснулся ствола винчестера, Белая Мышь метнула кинжал в одного из преследователей и побежала к спасительному проходу вместе с толпой, следующей за ней по пятам. Кто-то поймал беглянку, но она выскользнула из цепкой хватки и увернулась от другого стража, едва не схватившего ее за одежды, и добралась до камня, который возвышался над мощеным покрытием двора на каких-то три фута.

У меня мелькнула догадка. Вовсе не пути к отступлению искала эта отважная женщина – она хотела опустить каменную плиту и избавить нас от погони. Я похолодел от ужаса, ведь теперь Белая Мышь останется врагам на растерзание.

Слишком поздно: не успел я это сообразить, как она уже навалилась всем своим телом на камень, должно быть отбросив опору ногой. Плита качнулась вниз, и я машинально пригнулся, как раз вовремя, не то бы мне размозжило голову, а так досталось только верхушке моей шляпы. Послышался лязг, и мы оказались в темноте.

– Ханс! – закричал я. – Принеси лампу и помоги мне поднять этот камень!

Готтентот повиновался, хотя ему пришлось вернуться на лестничную площадку, а это заняло какое-то время. Затем, стоя бок о бок на лестнице, мы уперлись в камень, однако ни на волосок его не сдвинули. Там имелось нечто наподобие засова, но сколько мы ни бились над ним, успеха так и не достигли. Похоже, мы просто не знали секрета механизма, если, конечно, таковой имелся. Тут я вспомнил о Кенеке, который все это время оставался внизу, и послал к нему Ханса – разузнать, как быть. Тот вскоре вернулся и сообщил, что если камень закрыл проход, то поднять его теперь можно только снаружи, да и то Кенека в этом не уверен.

Вне себя от ярости, я вмиг спустился с лестницы и нашел Кенеку, с ошеломленным видом сидевшего на площадке.

Я принялся бранить Кенеку, заставляя немедленно поднять камень, говоря, что он наверняка знает секрет и должен помочь нам ради женщины, которая спасла его. Кенека слушал меня с каким-то унылым спокойствием.

– Господин, ты просишь о невозможном, – наконец ответил он. – Уверяю тебя, я бы помог Белой Мыши, если бы она нуждалась во мне и если бы это было в моих силах. Однако устройство тут очень хрупкое, и оно, скорее всего, сломалось, когда камень закрыл проход. Даже если нам и удастся поднять его, женщины уже наверняка нет в живых (коли смерть властна над нею), и, без сомнения, эти сатанинские отродья поджидают сейчас снаружи, надеясь расправиться также и с нами.

Мне это показалось неубедительным, и, грозя застрелить Кенеку в случае неповиновения, я потащил его наверх. Он с неохотой подчинился. Сказать по правде, в тот момент я с легкостью мог бы выполнить свою угрозу, ибо был невероятно зол и напуган происходящим и винил во всем лишь его одного, пусть и не совсем справедливо.