для маневра? К тому же фирма так и не смогла применить политику единоличного управления в своем парижском совместном предприятии с Morgan Guaranty. Такой лояльный клиент, как General Motors Acceptance Corporation, открыто пользовался услугами других банков за рубежом. В апреле 1977 г., окончательно порвав с 23 Wall, Morgan Stanley закрыл магазин в Париже и создал Morgan Stanley International в Лондоне, стержень своих операций на еврорынке. Новую операцию ждал шок, когда Австралия, верный клиент с 1946 года, перешла к старому заклятому врагу Morgan - Deutsche Bank. Это событие подчеркнуло не только новую мощь глобальной дистрибуции, но и гораздо более анонимный мир взаимосвязанных финансовых рынков.

Даже внутри страны появились новые силы, разрушающие цепи, связывавшие компании с банкирами. Со времен Луиса Брандейса политические реформаторы выступали за то, чтобы между компаниями и инвестиционными банкирами существовали отношения на расстоянии вытянутой руки. Эта тема звучала из уст Роберта Янга во время его показаний судье Медине и в его борьбе за New York Central. Однако эта система сохранилась, потому что компании жаждали ассоциироваться с величественным домом Моргана - пережитком тех времен, когда капитал был дефицитным. Но как банкиры могли по-прежнему властвовать над компаниями, когда капитал перестал быть нормированным, когда он был доступен на многих рынках в разных формах? Какие рычаги влияния они имели в условиях появления новых финансовых посредников? С точки зрения клиентов, есть ли смысл в эксклюзивных банковских отношениях? Ответ: нет.

Таким образом, корпоративная Америка стала выполнять работу, которая раньше была уделом исключительно реформаторов. Один за другим казначеи корпораций разрушали звенья банковских цепей. В 1970-х годах Texaco, Mobil, International Harvester, и другие клиенты обошли Morgan Stanley и разместили свои долговые обязательства непосредственно у институциональных инвесторов. Другие компании использовали для привлечения капитала планы реинвестирования дивидендов или планы покупки акций сотрудниками. В условиях инфляции и нестабильных валютных курсов казначеи компаний с пониманием отнеслись к ярким идеям, придуманным конкурирующими банками для борьбы с новой нестабильностью. Джек Беннетт из Exxon был в восторге от того, что заставил Morgan Stanley вступать в перепалку с другими фирмами. "Мы решили, что каждый раз, когда банкиру приходит в голову хорошая идея, мы будем с ним разговаривать", - говорит Беннет. Когда он устраивал "голландские аукционы" по размещению выпусков, поощряя несколько конкурирующих синдикатов, Morgan Stanley начинал чувствовать, что его политика единоличного управления находится под смертельной угрозой.

Для Morgan Stanley труба Судного дня прозвучала в 1979 году. В тот год IBM попросила компанию принять Salomon Brothers в качестве соменеджера по выпуску долговых обязательств на сумму 1 млрд. долл., необходимых для создания нового поколения компьютеров. Показательным признаком корпоративной автономии в эпоху казино стало то, что IBM имела на руках кучу наличности в размере 6 млрд. долл. Она никогда не нуждалась в публичном размещении долговых обязательств. (Некоторые представители Morgan утверждают, что отношения с IBM - номинально счет Боба Гринхилла - были организованы неправильно, поскольку никто никогда не ожидал, что компании понадобятся деньги). Применяя политику единоличного управления, Morgan Stanley никогда прежде не был вынужден отказывать клиенту такого масштаба. Теперь же одна из крупнейших мировых корпораций, двадцатилетний клиент с рейтингом "трипл-А", осуществляла крупнейшее в истории промышленное заимствование.

Директора Morgan Stanley эмоционально и долго обсуждали, стоит ли отклонить предложение IBM и пропустить гонорар в размере около 1 млн. долл. Встреча была наполнена высокопарной риторикой о соблюдении традиций. Боб Болдуин и Фред Уиттемор были среди "ястребов", опасавшихся, что исключение IBM подтолкнет остальных рабов к тому, чтобы сбросить свои цепи. После бурных обсуждений почти все проголосовали за то, чтобы бросить вызов IBM и потребовать единоличного управления. Morgan Stanley был шокирован, когда пришло сообщение, что IBM не изменила своего требования: Salomon Brothers возглавит выпуск, как и планировалось. Это стало вехой в истории Уолл-стрит: "золотые цепи" были разбиты.

Вскоре инвестиционные банки начали бесцеремонно переманивать других клиентов Morgan Stanley, разрушая кодекс джентльмена-банкира. Один из конкурентов весело заметил: "Как только список клиентов начнет разматываться, он будет разматываться до конца. Это просто вопрос времени". После этого большая часть бизнеса IBM перешла к Salomon. Проглотив свою гордость, Morgan Stanley согласился участвовать в выпуске ценных бумаг для General Electric Credit, Du Pont и Tenneco. Он даже начал участвовать в синдикатах на уровне ниже менеджера, что для старожилов было таким же шокирующим зрелищем, как если бы мастер вдруг надел ливрею своего лакея. Эпоха банковских отношений была мертва.

Morgan Stanley, отвергнутый своими клиентами из числа "голубых фишек", проявил новую восприимчивость к компаниям с формирующимся рынком. Долгое время Morgan Stanley остерегался ставить свою печать на непроверенных компаниях - имя Morgan было синонимом устоявшихся и воздерживался от первичного размещения акций. Эта щепетильность восходит, по крайней мере, к катастрофе 1929 года с привилегированными списками. В 1980 г., возможно, в знак протеста против IBM, Morgan Stanley вывел на фондовый рынок конкурирующую компанию Apple Computer. (Она также приобрела компьютеры Hitachi для офиса, чего не сделала бы до 1979 года). Долгое время компания сопротивлялась появлению новых высокотехнологичных компаний. Теперь же Morgan Stanley готова дать свое имя новым предприятиям. Подобно бедному аристократу, сдающему свой замок в аренду туристам, компания будет беззастенчиво торговать своим классом.

По мере того как андеррайтинг становился все более рутинным и безличным бизнесом, Morgan Stanley все больше полагался на свой отдел поглощений, который процветал под руководством Боба Гринхилла. Уже в конце 1970-х годов инвестиционные банкиры, полагавшие, что закон Гласса-Стиголла когда-нибудь рухнет и приведет к тому, что бизнес ценных бумаг будет поглощен коммерческими банками, называли работу по слияниям последней золотой жилой.

Поглощения изменили этику Morgan Stanley. Прежний Morgan Stanley, выступавший спонсором ценных бумаг, создал себе имидж величественной и неподкупной компании. Появившись после ярости Фердинанда Пекоры, первые партнеры испугались первого вздоха скандала. Теперь эта культура подверглась испытанию более прибыльной работой по поглощению. К концу 1970-х годов отдел слияний и поглощений, состоявший из четырех человек, разросся до пятидесяти. Всего через пять лет после переломного рейда Inco-ESB фирма ежегодно заключала сделки на сумму 10 млрд. долл. Слияния и поглощения стали основным источником прибыли фирмы. В то же время работа по поглощению оторвалась от прежних бесшовных отношений с верными клиентами. Это была гигантская, дисциплинированная машина, отделенная от остальной части фирмы.

Мужественные рейды Гринхилла нелегко вписывались в старую коллегиальную компанию, особенно если учесть, что его отдел вносил столь непропорционально большой вклад в прибыль. Как вспоминает один из бывших партнеров, "Гринхилл зарабатывал чертовски