— Какие еще, к черту, мандарины? Бред какой-то… — пробормотал Сюэ Мэн.

Но Чу Ваньнин сразу все понял. Она говорила о сумасшедшем, срубившем мандариновое дерево, которого Ло Сяньсянь встретила в детстве!

«В Линьи есть великий герой, в двадцать сердцем уже мертвец...»

О ком он говорил?... Подразумевался ли под Линьи Духовную школу Жуфэн?

— Это...

Вдруг небеса расколол удар грома, и клетки на доске для вэйци, в которую превратился город Цайде, окрасились алым.

Сюэ Чжэнъюн закричал:

— Дело плохо! Посмотрите на гробы. Кажется, эта доска для Вэйци Чжэньлун пытается помочь трупам вырваться!

На город Цайде обрушилась песчаная буря, которая наполнила воздух камнями, дымом и пылью. Заклинатели встали в круг так, чтобы прикрывать спины друг друга, и ощетинились мечами.

Чу Ваньнин помрачнел и повернулся к Ло Сяньсянь:

— Иди! В твоем теле белый камень, который оставил тот человек. Я лишил его возможности контролировать твое тело, но тебе нужно спешить. Немедленно уходи! Скорее покинь этот смертный мир и отправляйся на реинкарнацию. Не задерживайся в Призрачном Царстве, сразу же входи в круг перерождений.

С этим словами он приложил светящуюся золотым светом руку к сердцу Ло Сяньсянь.

Возможно потому, что его духовная сила была очень слаба, он не смог нащупать белый камень Вэйци Чжэньлун.

Чу Ваньнин вдруг почувствовал, как по спине пробежал холодок. Почти инстинктивно он ощутил приближающуюся опасность и крикнул Ло Сяньсянь:

— Уходи!

Но было уже слишком поздно.

— Ах! — пронзительно закричала Ло Сяньсянь, когда кроваво-алая молния, вырвавшаяся из центра шахматной доски Вэйци Чжэньлун, расколола ее тело, созданное из ивовой лозы.

С грохотом пламя взметнулось в небеса.

— Ло Сяньсянь!

Девушка растаяла в море огня. Ее душа поднялась в небо в клубах пламени и вонючего дыма.

Дым от сожженных сердец и ее душа какое-то время кружились в воздухе, сгущаясь все больше, а затем из того места, где сгорело новое тело Ло Сяньсянь, в небо поднялся световой столб изумрудного цвета...

— Древесный дух?

Чу Ваньнин побледнел до восковой белизны, его глаза налились кровью. Он ошибался... ошибался с самого начала! Похоже, Ло Сяньсянь при жизни обладала очень сильными древесными духовными корнями. Тот, кто стоял за всем этим, собрал «золото», «воду», «землю» и «огонь» не для того, чтобы поддержать ее перерождение в древесный дух. Он ждал, пока обида наполнит тело Ло Сяньсянь, чтобы в кульминационный момент уничтожить ее, использовав в качестве древесного элемента, который дополнит остальные четыре.

Дерево, Металл, Вода, Огонь, Земля. Пять элементов.

Что он сделает сейчас, когда собрал их?..

Чу Ваньнин посмотрел на небо. Листья шелестели на ветру. На мгновение стало пугающе тихо.

А потом... внезапно... земля задрожала!!!

Все происходило почти так же, как в древнем городе Линьань, который они видели в иллюзорном мире Персикового Источника.

Над городом Цайде небеса расколола огромная пурпурно-черная трещина. Она была похожа на медленно открывающийся огромный демонический глаз, истекающий кровавым дождем и пахнущим мертвечиной черным ветром.

Ли Усинь указал на трещину и закричал срывающимся от ужаса голосом:

— Это врата в Ад[94.1]... Граница Последнего круга Ада разрушена! Она разрушена!

— Небеса над городом Цайде раскололись! Дверь в Призрачное Царство открыта!

Автору есть что сказать:

С новым годом! С Новым счастьем!

Псина: — Это же Год Собаки! Все собаки в этот год будут счастливы!

Глава 95. Бедствие из прошлой жизни этого достопочтенного

Грань между мирами живых и мертвых была уже не такой прочной, как в древние времена. Небольшие трещины были обычным явлением и не вызывали у даосов особой паники.

Но сейчас перед ними в небе появился кровавый глаз. В одно мгновение ткань мира начала меняться, сильные порывы ветра поднимали в воздух песок и камни.

Такие великие разломы появлялись не чаще, чем раз в сотню лет.

Кроме Мо Жаня, никто из присутствующих никогда раньше не видел такого бедствия своими глазами. Поэтому и седовласый Ли Усинь, и герой сотен битв Сюэ Чжэнъюн, и ученики сильнейшей в Верхнем Царстве Духовной школы Жуфэн вместе с адептами Пика Сышэн, которым уже приходилось чинить границу между мирами, — все застыли в ужасе, не зная, как справиться с этой напастью.

Мо Жаня же будто ударило молнией. Густой запах крови, казалось, хлынул из его прошлой жизни вместе со звуками зубовного скрежета, хлюпаньем крови и предсмертными хрипами тысяч людей…

Это был небесный разлом.

В прошлой жизни Ши Мэй умер под этими расколовшимися небесами. Тогда он вместе с Чу Ваньнином пытался восстановить границу, однако его духовных сил было недостаточно, чтобы остановить десятки тысяч злобных призраков, устремившихся наружу из разлома между мирами...

Но это совершенно точно должно было случиться только через три года! Мо Жань отчетливо помнил ту снежную ночь в канун Нового года, воздух, еще пахнущий дымом фейерверков, и кусочки конфетти, валяющиеся в снегу. Той ночью он вместе со всеми пил вино Тусу[95.1].

Тогда слегка пьяный Мо Жань поднял взгляд. В теплом свете свечей глаза Ши Мея сверкали, как вода в роднике. И чем больше он смотрел в них, тем быстрее расцветало в его сердце светлое чувство первой любви.

Пик Сышэн тогда был до краев наполнен улыбками, смехом и весельем.

В ту ночь Мо Жань подумал: в общем-то ему больше ничего и не нужно, чтобы быть счастливым. Даже если у него не выйдет добиться взаимности от человека, который ему нравится, будет достаточно и того, что он сможет всю жизнь просто наблюдать за ним и быть рядом.

Дым фейерверков рассеялся, и ученики разошлись по своим комнатам. Он и Ши Мэй вместе покинули Зал Мэнпо и направились к общежитию. Поземка пробежала по заснеженной земле. Мо заметил, что Ши Мэй замерз, и снял свою мантию, чтобы накинуть ее на плечи друга. Глотнув еще немного вина, Мо Жань незаметно залюбовался юношей рядом с собой. Он был таким нежным и чистым, как первый снег, осквернить который было бы преступлением.

— А-Жань.

— Да?

— Ты слишком много выпил сегодня.

— Ха-ха, правда? — Мо Жань было засмеялся, но вдруг ему стало не до смеха.

Прохладные ладони Ши Мэя бережно обхватили его разгоряченное лицо. Щеки Мо залил горячий румянец, он вздрогнул и широко открыл глаза.

Ши Мэй улыбнулся ему.

— Скажешь нет? Посмотри на себя. Выпил три чаши вина и весь покраснел.

— Мне просто жарко,