сын Омри и другие помощники. Послание всегда было одним и тем же: Арафат должен обуздать насилие и прекратить нападения на Израиль, прежде чем будет достигнут какой-либо прогресс.

В первые недели своего пребывания у власти Шарон предпринял шаги по улучшению собственного имиджа в мире. Он прекрасно понимал, что за пределами Израиля его воспринимают как опасного человека, виновного в массовых убийствах в Сабре и Шатиле и в провоцировании второй интифады. Новый образ доброго, миролюбивого дедушки, созданный его спин-докторами, помог успокоить скептически настроенную общественность внутри страны, но был совершенно незнаком за рубежом. Поэтому Шарон направил эмиссаров в США, Европу и к арабским союзникам Израиля, чтобы развеять их опасения и пообещать умеренность. В своих публичных выступлениях он также старался казаться сдержанным, но в итоге получал неоднозначные сигналы. С одной стороны, он говорил о своей решимости заключить мир с палестинцами и о необходимости пойти на "болезненные уступки" ради мира. С другой стороны, он подчеркивал необходимость причинять палестинцам боль без всякой пощады, чтобы заставить их исправиться.

За кулисами Шарон не воспринимал идею диалога и компромисса с противником. Предложение палестинцев прекратить насилие было отвергнуто Шароном всего через две недели после того, как он представил свое правительство в Кнессете. 25 марта 2001 г. Исраэль Хассон, заместитель главы Шин-Бет, пришел в дом Гибриля Раджуба в Рамалле. Раджуб возглавлял Силы превентивной безопасности на Западном берегу реки Иордан. Он давно сотрудничал с руководителями израильских спецслужб, которым он нравился, и в шутку называл их на иврите по имени, которое они ему дали, - Гавриил Регев. Раджуб сказал Хассону, что он отчаялся в интифаде, что насилие не приносит пользы и что им следует вернуться на путь заключения временных соглашений. Такой жест Израиля, как отвод своих сил на позиции, занимаемые до начала интифады, позволит его организации решительно действовать против боевиков. Хассон хотел услышать это послание от Марвана Баргути, "начальника штаба" интифады, чтобы убедиться, что оно представляет собой официальную политику. Баргути был главой "Танзима", главной палестинской вооруженной силы, и человеком, пользовавшимся авторитетом на улицах. Раджуб позвонил Баргути, который подтвердил Хассону по телефону, что если соглашение о прекращении огня будет достигнуто, то он будет обеспечивать его соблюдение как в Газе, так и на Западном берегу. Хассон был обнадежен. Впервые с начала интифады не одна, а две центральные фигуры на оккупированных территориях так недвусмысленно заявили о необходимости прекращения насилия. Хассон поспешил доложить об этом разговоре высокопоставленным чиновникам в канцелярии премьер-министра. Через несколько дней пришел ответ: премьер-министр хотел, чтобы он оставил этот вопрос. В тот же день Хассон объявил о своем намерении уйти в отставку из Шин Бет.

Шарон был не стратегом, а тактиком. Его долгосрочные цели оставались непрозрачными. С другой стороны, вступая в должность, он принял два железных правила, оба из которых были выведены из его личного опыта. На протяжении всей своей карьеры Шарон был противоречивой и вызывающей разногласия фигурой, которая вызывала глубокую лояльность у одних и отвращение у других, но теперь он понял, что необходимо сохранить национальное единство. Среди многих причин провала Ливанской войны 1982 г. - острый внутренний раскол, который она вызвала. Поэтому, став премьер-министром, Шарон был полон решимости сохранить национальное единство любой ценой. Вторым "железным правилом" было сохранение хороших отношений с США. Заслуги Шарона как поджигателя войны, и особенно его роль в вовлечении Америки в Ливанскую войну, сделали его персоной нон грата в Америке. Поэтому он стремился реабилитироваться в отношениях с единственной сохранившейся сверхдержавой. На особые отношения наложили отпечаток неповиновение Ицхака Шамира Бушу-старшему в вопросе строительства поселений на оккупированных территориях и невыполнение Биньямином Нетаньяху своих обещаний, данных администрации Клинтона. Шарон был полон решимости не повторять ошибок своих предшественников из Ликуда. Он часто говорил об Америке как об огромной военной сверхдержаве, способной раздавить израильтян под своими сапогами, как муравьев. Он сравнивал Америку с гориллой, которая весит полтонны, и из этого образа следовало, что с гориллой можно танцевать, как угодно. Никто не мог знать, что уже через год Америка будет плясать под дудку Шарона в результате событий, не имеющих никакого отношения к Израилю.

В январе 2001 г., незадолго до формирования Шароном своего правительства, к власти в Вашингтоне пришла республиканская администрация во главе с Джорджем Бушем-младшим. Новая администрация была настроена на дистанцирование от арабо-израильской проблематики, однако с самого начала возникли разногласия между резко произраильским уклоном Белого дома и более традиционными проарабскими взглядами Государственного департамента. Кондолиза Райс, советник Буша по национальной безопасности, так охарактеризовала тот тонкий раскол, который начал проявляться внутри администрации:

Президент был твердо уверен, что мы поддержим право Израиля на самозащиту. Он считал, что постоянные нападения на израильское гражданское население нетерпимы для любого демократического лидера. И он, и я с пониманием относились к мнению Шарона о том, что мир с палестинцами невозможен до тех пор, пока их руководство стремится одной ногой стоять в терроризме, а другой - в коррупции.

Мы с президентом начали обсуждать другой подход к конфликту, который в большей степени опирался на фундаментальные изменения в среде палестинцев как ключ к миру. Нельзя было ожидать, что Израиль согласится на сделку, находясь под ударом, или согласится на создание по соседству государства, возглавляемого террористами. Хотя мы оставались приверженцами мирного процесса, мы хотели уделить гораздо больше внимания тому, какой будет природа палестинского государства. Президент испытывал отвращение к Ясиру Арафату, которого, по его мнению, он точно считал террористом и мошенником.

В Госдепартаменте придерживались более традиционной точки зрения, согласно которой для достижения мира Соединенным Штатам необходимо придерживаться четкой позиции. Израиль оккупирует палестинские земли и строит поселения, и даже в условиях насилия необходимо продолжать мирный процесс. Ясир Арафат, при всех его недостатках, был лидером палестинского народа и ключом к будущему миру.

Буш рассматривал арабо-израильский конфликт с точки зрения гораздо более широкой борьбы между демократией и авторитаризмом, умеренными и экстремистами, террористами и антитеррористами. Поэтому ему не составило труда принять Израиль в качестве союзника. Кроме того, он чувствовал личную близость с Ариэлем Шароном. Впервые он встретился с Шароном во время поездки на Святую Землю, организованной Республиканской еврейской коалицией в 1998 году. Это был один из немногих случаев, когда Буш покидал США до того, как стал президентом. Шарон совершил для него вертолетную экскурсию по Израилю и Западному берегу реки Иордан, которая произвела на Буша неизгладимое впечатление.Послание Шарона президенту-республиканцу стало естественным продолжением предыдущей встречи с губернатором Техаса: первое и самое важное - это обеспечение безопасности