автоматы моих подчинённых. Грохнул выстрел с гранатомёта и граната рванула внутри зелёнки. Стрельба смолка также внезапно, как и началась: из зелёнки больше по нам не стреляли. Выждав ещё минут десять, я с заменщиком спустился к салону. Хотя сгустились сумерки, но бледность лица Севрюгина выдавала его испуг. Делая вид, что не замечаю его суетливых движений и его страха, я быстро оделся и мы вышли на дорогу. Заменщик семенил рядом со мной и норовил двигаться так, чтобы я всё время был между ним и зелёнкой. Я же, разгадав его нехитрые манёвры, тоже поворачивался так, чтобы Севрюгину приходилось всё время крутиться вокруг меня, но вскоре мне надоело его мучить и отправил к салону, где он мигом заснул сидя в кресле, крепко прижимая к себе автомат. Я думал, что он будет спать тревожно, постоянно вскидываясь, но мне пришлось его ещё и будить утром, когда уже побрился и привёл себя в порядок.

- Николай, вставай – пора кофе пить, - на печке стоял чайник с закипающей водой, а на столе тарелка с бутербродами. Севрюгин встал с кресла, с трудом распрямляя затёкшую поясницу и заилевшими глазами хмуро посмотрел на меня, понимая что я смеюсь над ним. А смеяться было над чем: круглое лицо лоснилось от пота, припухшие глаза и распухшая, от укуса комара губа, ещё больше перекосило лицо. Осторожно пощупав пальцами губу, майор уныло побрёл к умывальнику. Также уныло, как мышь в газете, копошился он и в салоне, а я сидел за столом и еле сдерживался, чтобы прямо не сказать этому офицеру: - Послушай, дорогой, я уже здесь пять месяцев: прими батарею, дай мне уехать и делай потом что хочешь, но только отпусти меня.

Я решил отложить этот трудный разговор на после завтрака, но пока мы пили кофе, он повеселел и уже даже с юмором воспринимал наше вечернее приключение. Сегодня утром, в связи с наступлением, совещание было назначено на шесть утра, поэтому мы позавтракали и не спеша собрались ехать в штаб. Я задержался, отдавая последние распоряжения замполиту и старшине, а Севрюгин в каске и в бронежилете суетился на броне БРДМа. Он то садился в сиденье командира машины и закрывал люк, то его открывал и вылазил на броню: садился гоголём у башни и оглядывал местность. Понаблюдав за его манёврами, я забрался на броню и уселся над водителем, спустив ноги в люк. Заменщик осмотрел меня с головы до ног.

- Боря, а почему ты без бронежилета ездишь? – Я беспечно махнул рукой и дал сигнал на начало движения. Севрюгин сел на сиденье во внутрь машины, но посмотрев на меня, неохотно вылез на броню.

- Боря, а почему ты ездишь сверху? На броне, а не внутри? Ведь так быстрее убьют. – Снова задал мне вопрос Николай.

Я облокотился поудобнее на ствол КПВТ и стал объяснять прописные истины: - Конечно, броня спасёт от пуль, если ты находишься внутри. Но внутри ты оказываешься в какой-то степени и в ловушке: во время попадания гранаты у тебя меньше шансов уцелеть и выбраться на улицу. Если машина перевернётся, внутри ты получаешь большее количество травм, когда будешь биться обо все выступы, кувыркаясь вместе с машиной.

- А теперь смотри: обстрел справа, - я ловко подпрыгнул и выбросил ноги на левую половину брони и присел, прикрываясь башней, а потом быстро перескочил на правую сторону машины и, опять прикрываясь башней БРДМ, повёл стволом автомата по придорожным кустам. Всё это я проделал на полном ходу машины и под изумлённым взглядом Севрюгина. Я опять уселся на своё место и стал объяснять дальше: - Когда я еду на верху машины, то при попадании гранаты, меня максимум скинет с брони на дорогу или обочину. Ну побьюсь, ну сломаю руку или ногу, пару рёбер, но остаться живым будет гораздо больше шансов. Сейчас будет место на дороге, которое периодически обстреливают боевики из пулемёта, и я тебе покажу, как просто укрыться внутри машины от огня, в случаи обстрела.

Мы миновали самое узкое место и теперь ехали по дороге, участок которой простреливался с позиций боевиков и Степанов прибавил скорость. Как по заказу с горы ударила очередь и пули защёлкали по броне сзади нас. Севрюгин загнано глянул на меня, а я, изогнувшись на краю люка, закинул ноги за спину водителя и мгновенно скользнул вниз, только чуть задев водителя. Майор, уяснив мой манёвр, повторил его, но зацепившись бронежилетом за выступ сильно ударился лицом о крышку люка и с криком боли провалился во внутрь машины. Прежде чем мы выскочили из зоны поражения, ещё одна очередь прогрохотала по броне. Я опять вылез наверх БРДМа, туда же вылез и бледный Севрюгин.

- Ничего. Николай, умение приходит с тренировкой, - попытался успокоить заменщика, но он уже паниковал и не пытался скрыть этого. Как только мы остановились у ворот штаба, Севрюгин соскочил с БРДМа и стремительно побежал к салону командира полка. Я же чертыхнулся и, уже не спеша, направился тоже к командиру полка, который вышел из-за масксети.

- Товарищ полковник, я не хочу быть командиром противотанковой батареи, - донёсся до меня дрожащий голос офицера, - меня там убьют.

Матвеев заулыбался: - Да вы что, товарищ майор? Вон, Копытов, какую ряху наел. Вся деревня кормит и лелеет его, мы здесь так не питаемся, как он. Да, кстати, товарищ майор, чего это вы всю ночь на связь не выходили? – Последние слова командир уже адресовал мне.

- Вчера вечером группу снайперов накрыл артиллерией, вот духи мне и отомстили. Обстреляли с зелёнки и сразу же попали в радиостанцию…, - продолжить я не успел, так как к командиру подошёл начальник штаба полка подполковник Мельников и хмуро глянув на меня, стал докладывать.

- Товарищ полковник, начальник строевой части майор Тимошенко и майор Копытов, поступили возмутительно. Майор Севрюгин, с самого начала был предназначен для замены командира первой миномётной батареи. А Тимошенко вчера самостоятельно принял решение и перенацелил его на противотанковую батарею, в качестве дружеской услуги, – подполковник Мельников повернулся к Севрюгину, - а вы, товарищ майор, езжайте прямо сейчас за своими вещами и сюда.

В течение последующих нескольких минут