Параллельно с этой «революцией» началась еще одна, причем там, где не ждали — в Кыргызстане! Население этой среднеазиатской республики, со всех сторон окруженной деспотиями, внезапно обнаружило недюжинное гражданское сознание и поднялось против режима президента Акаева, не желая мириться с явными подтасовками на парламентских выборах. Волнения начались еще 8 января, когда недовольные провели в Бишкеке митинг, требуя вернуть регистрацию главе оппозиционного движения Розе Отунбаевой. Двадцать восьмого февраля наблюдатели от Европарламента и ОБСЕ отказались признавать итоги выборов, а 4 марта в Джалал-Абаде началось восстание, вскоре залившее весь юг страны.

Тем временем в многострадальной Африке закончилась одна из самых жестоких войн в ее истории: 9 января 2005 года представители Омара аль-Башира подписали Найвашское соглашение с христианскими повстанцами, договорившись провести через шесть лет референдум о независимости Южного Судана. Лидер партизан Джон Гаранг занял пост вице-президента станы.

Казалось, вернулся «чудесный» 1989 год, когда режимы падали, как костяшки домино. Группе «Скорпионс» впору было еще раз исполнить свой хит «Ветер перемен».

Понтифик уже не увидел итогов всех этих процессов. Зато он успел застать смерть еще одного ценимого им человека — Луиджи Джуссани, создателя движения «Общение и освобождение» (CL). Тот скончался 22 февраля. На следующий день уже сам Войтыла был при смерти: вновь начал задыхаться, у него подскочила температура. Положение сложилось столь серьезное, что гостивший в тот вечер у римского папы львовский митрополит Марьян Яворский вознамерился было соборовать старого товарища.

И вновь понтифик оказался в клинике «Джемелли». На этот раз ему сделали срочную трахеостомию. Операция не сложная, длилась всего полчаса, но ее провели самые заслуженные хирурги Италии. Очнувшись, Войтыла вдруг обнаружил, что не может говорить. «Что вы со мной сделали! Но… Totus tuus», — написал он на карточке Дзивишу[1474].

Несмотря на это, он продолжил заниматься делами. Уже 25 февраля принял у себя в палате председателя Конференции итальянского епископата кардинала Камилло Руини и главу Папского совета по делам семьи Альфонсо Лопеса Трухильо. Однако ему пришлось пропустить воскресную молитву. Такого не случалось даже после покушения 1981 года — тогда верующие хотя бы услышали его голос в записи. Теперь же послание римского папы зачитал архиепископ Сандри. Иоанн Павел II лишь показался в окне больницы и благословил собравшихся, показав на шею в знак того, что не может говорить. Журналисты ответили ему аплодисментами[1475].

Пока Войтыла приходил в себя после операции, в Италии разразился политический кризис. Четвертого марта при освобождении из плена Джулианы Сгрены от «дружественного огня» американцев погиб агент итальянской разведки. Политические противники обрушили на Берлускони громы и молнии, обвиняя его в необдуманном решении поддержать операцию США в Ираке. Пятнадцатого марта итальянский премьер объявил, что к сентябрю выведет войска из Ирака, но уже через сутки передумал, поговорив по телефону с Бушем-младшим и Тони Блэром. Такая непоследовательность окончательно дискредитировала правительство, ведь 75% сограждан и без того выступали против вторжения в Ирак. Как следствие, 3–4 апреля правоцентристы потерпели сокрушительное поражение на местных выборах, что привело к падению кабинета министров. В частности, его покинули хадеки, в том числе министр европейской политики Рокко Буттильоне.

Клиника «Джемелли» окончательно превратилась в Ватикан-3: оттуда в дни молитвы «Ангел Господень» велась трансляция для собравшихся на площади Святого Петра. Слова мессы произносил Сандри, Иоанн Павел II лишь молча благословлял и время от времени показывался в окне палаты. Именно сюда, в больницу, ему доставили польское издание книги «Память и идентичность». Итальянская версия вышла раньше и уже успела занять первые строчки продаж.

Тринадцатого марта, наконец, к Иоанну Павлу II вернулся голос: из окна клиники он поблагодарил всех переживающих за него и отдельно на родном языке поприветствовал земляков из Вадовиц. В тот же вечер понтифик вернулся в Апостольский дворец и сразу же провел в своей часовне литургию Горьких скорбей — чисто польскую мессу, которую служат на Великий пост. Однако участвовать в публичных молитвах ему уже было не по силам. Вербное воскресенье он смотрел по телевизору, лишь раз появившись в окне апартаментов с веткой оливы, пасхальные мероприятия также прошли без него[1476].

Проповедь на Великую пятницу написал Ратцингер. Суровые слова «панцеркардинала», зачитанные двумя итальянскими артистами в ходе крестного пути, произвели ошеломляющее впечатление: «Как много грязи в Церкви, причем среди тех, кого священство обязывает целиком принадлежать Христу, как много гордыни и эгоизма!» Тонущей лодкой назвал церковь глава Конгрегации вероучения. «Запачканные одежды и опозоренный лик Твоей Церкви пробуждают в нас страх. Но это мы сами его позорим! Это мы предаем Тебя, несмотря на все громкие слова и красивые жесты»[1477]. Большие экраны вокруг Колизея демонстрировали молящегося понтифика. На последней, четырнадцатой, остановке крестного пути в руках у Войтылы появилось большое распятие.

На Пасху, когда кардинал Содано зачитывал папское послание, Иоанн Павел II вновь подошел к окну, вызвав восторг у семидесяти тысяч собравшихся на площади. Но произнести слова благословения, как он хотел, ему не удалось. «Нет голоса!» — в отчаянии прохрипел он стоявшему рядом Дзивишу. Секретарь прочел по его губам: «Уж лучше б я умер!» Для него, который голосом восхищал еще с театральных времен, такая потеря и впрямь была сродни смерти. Ближайшую генеральную аудиенцию отменили. Правда, первосвященник в этот день появился в окне, но после тщетных попыток сказать хоть несколько слов в раздражении отодвинул микрофон.

С начала февраля Иоанн Павел II потерял девятнадцать килограммов. Тридцатого марта ватиканские источники подтвердили, что римскому папе ввели зонд, чтобы доставлять пищу прямо в желудок. Тридцать первого марта он отслужил мессу в своей часовне. Присутствовавших не отпускало ощущение, будто некая сила разрывала римского папу изнутри. К прежним хворям добавилось внезапное воспаление мочевыводящих каналов — недуг, от которого умер Павел VI. Войтылу поразил септический шок. Температура подскочила до 39,6 градуса. Лечащий врач Ренато Буззонетти, который в свое время присутствовал при смерти папы Монтини, настоятельно предложил срочную госпитализацию, но Дзивиш, которому уже все было ясно, заявил, что понтифик хотел бы умереть в Апостольском дворце.

После полудня возле ложа первосвященника отслужили польскую литургию, а Марьян Яворский соборовал его. С римским папой простился обслуживающий персонал: монахини и секретари (Войтыла подозвал каждого по имени). Он умирал, глядя на образы Черной Мадонны и Христа (копию Ecce Homo брата Альберта). Рядом, на столике, стояла фотография родителей.