А может, надеялся вернуть себе монету или подсознательно желал искупить вину перед дедом за годы ненависти? — предположил я с ироничной улыбкой.

— Так, млять, ты мне не психолог, понял⁈ — зло вскинулся Вепрь и вновь вытянул руку, — ты заберешь у меня эту херню или нет⁈

— Не заберу, можешь выбросить, если хочешь, — пожал я плечами, — только перед тем, как это сделаешь, я тебе кое-что скажу. Возможно, твой дед хранил эту монету потому, что верил, что кроме врагов Ордена, ее могли увидеть и те, кто в нем состоят. Например, Паладин.

— Смешная шутка, — в голос засмеялся Вепрь, — дед бы оценил.

Только вот я не смеялся, и странно посмотревший на меня Вепрь сжал монетку в кулаке и бережно положил во внутренний карман.

Я же откинулся поудобнее и сладко потянулся.

— В любом случае спасибо за честность, — благодарно кивнул я, — а за Мрака не переживай, он на такую херню обижаться не будет.

И в этот момент замигал мой коммуникатор.

Эх.

И суток не прошло с тех пор, как я поделился с ней экстренным каналом связи, а она уже трезвонит.

— Что такое? — ответил я на звонок, — неужели Лекса узнала, что ты хотела ко мне в сексуальное рабство?

— Да не хотела я! — в голос возмутилась Валерия Огнева, после чего чуть спокойнее добавила, — И нет… она пока не узнала…

— Кхм… — задумался я и иных вариантов в голову не пришло, — тогда в чем чрезвычайная ситуация?

— Вика! — на выдохе выпалила Лера, — я ей случайно проболталась, как обошелся со мной Вильгельм, и она решила действовать сама!

— Стой… как действовать?

— Эта дура собралась воспользоваться терминалом и потребовать у Аргуса его изгнания напрямую! Я не смогла ее остановить, а ты говорил, что это может быть опасно… вот я и…

— Бля-я-я-я-я, — протянул я и устало потер переносицу.

Не хватало еще, чтобы она там откинулась. Я тут, понимаешь ли, работаю над тем, чтобы сократить количество неправильных голосов, а она решила уравнять мои старания?

Вот почему так сложно слушать меня и делать так, как я говорю?

Неужели я так много прошу?

— Маркус… что мне делать? — слегка паникующим голосом спросила Валерия.

— Уже ничего, дома сидеть, — вздохнул я, — ванну прими, цветочки полей.

— Так, тут только кактусы… — донесся озадаченный женский голос, но я уже не слушал и завершил звонок.

После чего отстегнулся, встал на ноги и заглянул в кабину пилота. Мой взгляд скользнул по местности, которую мы пролетаем. Еще недалеко улетели, хорошо.

— Меняем курс? — деловито спросил Лев.

— Немного, — кивнул я, сверяя местоположение с картой, — возьми влево на шестьдесят градусов и высади меня через три минуты, — указал я рукой.

— Ладно… — послушно исполнил маневр Лев, — но в этой части города у нас нет разрешенных мест для посадки.

— С этим не парься, просто возьми чуть ниже, мне парашюта хватит, — буркнул я и, вернувшись в салон, рывком открыл дверцу.

Поток ледяного ветра ворвался в салон и вбил обратно в сидение попытавшегося встать Вепря.

— Почти на месте… — не очень уверенно выпалил Лев, и вертолет снизил высоту, после чего пилот озадаченно добавил, — постой, босс, но тут же нет никакого параш…

— Альберту привет, — перебил я и шагнул наружу.

* * *

— Это птица! — перевалилась за прилавок дородная тетка с задранной к небу головой.

— Это самолет! — смотрела туда же бабка из соседнего прилавка.

— Ты че, старая! — проворчал продающий овощи дед, — лопасти видишь⁈ Вертолет это!

— Да не туда смотришь, слепошарый! Это мужик! — закричала бабка, и мгновением спустя на мягкий козырек прилавка с овощами упало что-то тяжелое.

Козырек прогнулся, деревянные балки хрустнули, лавка не выдержала давления, и под маты перепуганного старика по земле покатилась куча овощей.

— Цел? Цел! — ощупывая себя с ног до головы, заулыбался дед, и только потом его взгляд упал на разгромленную лавку и укатившиеся в грязь и лужи овощи.

А посреди этого хаоса стоял абсолютно невредимый молодой человек.

— Не рассчитал, — озадаченно констатировал он, после чего отряхнулся от пыли, поднял с земли помидор и откусил, — вкусно! — расплылось в улыбке молодое аристократическое лицо, и его широкоплечий владелец положил на прилавок пятитысячную купюру.

* * *

— Можно мне вон тот букетик, пожалуйста, — улыбнулся я, но продавщица никак не отреагировала.

Я помахал перед ней рукой, но она словно зависла и не могла вымолвить ни слова.

Я почувствовал себя немного неловко и положил еще одну пятитысячную, после чего сам взял букетик из вазы, и повернулся к небольшой площади, где на меня похожим взглядом смотрело еще несколько пар глаз.

Одна пара особенно пристально.

— Прости, отец, за лавку. Пятьдесят тысяч хватит? — вынул я из кармана всю наличку, что осталась.

— Пятьдесят, ваше благородие? — испуганно забегали глаза старика, — но у меня столько нет…

— Ну теперь будет, — пожал я плечами странной реакции и сунул ошарашенному старику наличку и, взяв еще один помидор с травки, пошел дальше.

Обогнув табличку «Фермерская стоянка села Кривенькое», запомнил название, где заказать партию томатов для своего будущего ресторана.

Не знаю, где закупается мой повар, но эти оказались на порядок вкуснее.

Хотя ценник, конечно, кусается.

После чего я понюхал букет, который источал аромат луговых цветов, практически идентичный нашей первой с Викторией встречи, и направился к видневшимся в самом конце улицы стальным воротам с обвитым вокруг прутьев плющом.

— Ваше благородие? — раздался удивленный голос из динамика, и я глянул на камеру и помахал рукой.

— Здарова, Хребет! — улыбнулся я, — Викул… кхм… Княгиня дома?

При этом я беззаботно покачивался с пятки на носок и с интересом водил пальцем по плющу, в который был вложен не один десяток сложных защитных природных техник.

Ручная работа… красиво и пахнет приятной сладостью.

— Я не могу вам этого сказать, господин Маркус, — вежливо отозвался начальник гвардии Княгини Природы, и я уловил движение внутри периметра.

Какие нервные.

Хотя учитывая текущую обстановку в столице, все делают правильно.

— Я чисто из вежливости спросил, — улыбнулся я и показал на камеру букет, — она меня ждет,