неудачной посадки или просто следствием прошедших лет, но в снег корабль вморозился не менее чем на полкорпуса. О повреждениях я подробно докладывал в отчете, а если коротко, – машине досталось, но ничего фатального. По-моему, у Ярина не вышли опоры, и садился он на пузо. Почему – мы установить не успели. Начали откапывать и вскоре поняли, что «Джейран» не в трещине заклинился, не на снегу пузом сидит, а в прямом смысле слова на макушке еще одного корабля. Какого конкретно – я установить в первый и единственный день работ опять же не успел. Там от него только макушка под килем «Джейрана» и виднелась. О считанных кодах я подробно доложил письмом. Ну а дальше пришел ваш приказ, и я заперся с сейфом, а стажер пару дней выкапывал второй корабль, но этого я по понятным причинам не видел, а съемку вести вы категорически запретили. Это все.

Красин покачал головой.

– Подробно и в деталях ты по-прежнему умеешь только письменно, – проворчал он. – Ладно, зайду с другой стороны. Что ты заметил такого, что показалось необычным? Выходящим за привычные рамки?

Виталий задумался. Вопрос мастера сам по себе нес некий недвусмысленный посыл – не «заметил ли ты что-либо необычное», а «что именно заметил необычное». То есть присутствие в деле необычного даже не обсуждалось, оно подразумевалось по умолчанию. Однако ничего особенного Виталий сейчас вспомнить не мог. Кроме разве что странных сервис-кодов нижнего корабля.

А потом внезапно вспомнил. Только это была не информация, которую нетрудно зафиксировать, классифицировать и препарировать, а голое ощущение, нечто чувственное и глубинное, что к делу не подошьешь, рукой не потрогаешь, да и объяснить, честно говоря, не особенно просто. Самое главное – совершенно не хочется такое объяснять, дабы не заподозрили в каком-нибудь психическом отклонении и не погнали к чертям собачьим из войск назад в стадо.

Однако к ощущениям в R-80 отношение было особое, в этом Виталий убедился на первом же стажерском деле. Том самом, после которого слава первопроходца-Гагарина стала воистину всеобщей, а Виталий в личине капитана Панкратова, невзирая на живейшее в нем участие, так и остался в тени.

– Не знаю, сто́ит ли об этом всерьез, – глухо проговорил он. – Но именно в тот момент, когда раскопали макушку нижнего корабля, я вспомнил о лорейской базе. Словно сквозняком обдало – аж похолодело в груди.

Красин как будто именно этого и ждал. Он поджал губы и выпрямился в кресле.

– Вопросов больше не имею, – сказал он совершенно серьезно.

Виталий ожидал продолжения – не слишком долго, шеф вскоре отвлекся от размышлений, шевельнулся и поглядел на него.

– Значит, так, – сказал он, чуть помедлив. – Насколько я понимаю ситуацию, прямо сейчас к месту крушения подались наши разлюбезные спецы со всей своей трахомудией – а трахомудии у них много, три шестисотки, причем с обитаемостью всего одна, остальные две – сплошь аппаратура. Пока они там колдуют, нам надлежит сидеть на жопе тихо и ровно, но так, чтобы всегда быть под рукой. Поэтому никаких экскурсий по красотам Тигона, а то Валюшка вас запросто может к Мерзлым Струям утащить, там действительно есть на что посмотреть. Тебе заранее запрещаю, это ясно?

– Так нам и не на чем, – пожал плечами Виталий. – Живем у тройцев в прыймах, каюта – размером с наш сортир, простите за сравнение.

– Ой, а то я вас не знаю, – махнул рукой Красин. – Небось уже полрейда в приятелях. А даже если нет, махнул пайцзой, и куда они денутся, выделят борт.

– Вот не надо, мастер, я пайцзой и по службе-то редко машу! – обиделся Виталий. – И про Струи эти впервые от вас услышал. Только что.

– Ну и балбес! – хмыкнул полковник беззлобно. – Коли есть возможность – мир надо смотреть! Когда еще на Тигон занесет? Вот я в твои годы…

Что «в Виталия годы», осталось тайной: Красин в сердцах махнул рукой и умолк, но, надо полагать, в бытность оперативником он позволял себе некоторые невинные вольности. Откровенно говоря, святым в этом смысле не были и Виталий со старшим оперативником Колей, ныне Волошиным, хотя в плане злоупотребления жетоном Виталий не врал, – полномочиями R-80 ни один из них направо и налево действительно не козырял. Коля молодого и неопытного Виталия этому и учил, а самого Колю когда-то учил нынешний шеф. Кроме того, полковника Красина тоже невозможно было представить злоупотребляющим, ну не тот он человек. И учил своих подчиненных не тому.

– Значит, – подытожил Виталий, вопросительно глядя на шефа, – остаемся на Тигоне. И… ждем?

– Ждете, – подтвердил Красин.

– А… чего?

Виталий надеялся на какой-нибудь намек, иносказание. Шеф всегда прибегал к ним, если не имел права говорить прямо. Увы, ожидания на этот раз не оправдались.

– Чего-чего… Команды! – проворчал шеф и выразительно поглядел на хронометр. – У меня сейчас сеанс связи, так что прошу на выход. Гуляйте по рейду до особого распоряжения, моего или уже знакомых тебе спецов с полномочиями. И за девочкой приглядывайте, а то тут, как водится, кобелиный табор на гастролях. Знаю я эти дальние рейды… И насчет кофе моего поторопи! Все, ать-два!

Глава шестая

Бездельничать пришлось всего четыре дня. Хотя «бездельничать» – не вполне верное слово. Мастер привез обновленную служебную технобазу, не одобренную пока для размещения в сетях общего доступа. Грех было не покопаться. Новых официально сертифицированных модулей и артефактов прибавилось не особо, зато среди них присутствовала парочка с такими неожиданными спецификациями, что Виталий натурально залип. По-хорошему, за теорию следовало бы засадить и кадета, но к обновленной базе у того пока не имелось доступа, да и Валюшка оказалась той еще непоседой: шныряла чуть не по всему Тигону, как и предсказывал Красин. В одиночку покидать пределы базы ей запретил еще и Норман. Причем Виталий догадывался: вообще-то начальник рейда предпочел бы, чтобы все подответственные люди на базе и оставались, однако единственная женщина поневоле вносила в военный быт сильную сумятицу. Работали вояки почти всегда на вылетах, в разведке, но отдыхали-то на базе! Поэтому, если капитан Ищенко с базы исчезала, Норман и комендант вздыхали с облегчением. Поначалу на экскурсии вместе с ней и Сытиным порывались напроситься и местные, но кадет каким-то образом извернулся и все эти поползновения успешно пресек. Виталий, когда узнал, – удивился и обрадовался одновременно. Учится, значит, кадет! Овладевает сложным умением давить офицерской сущностью на солдатню!

Шутки шутками, а ведь бывалый флотский сержант какого-то там шурупского капитана теоретически мог и открыто послать. Сытин этого не допустил. Молодец!

Сам Виталий внял запрету мастера