После осмотра трюма все поднялись наверх и присоединились к Паттерсону, беседовавшему с капитаном на полуюте. Они говорили обо всем понемногу – мистер Паттерсон со своей обычной словоохотливостью, а Гарри Маркел ограничивался односложными ответами. Прекрасный моряк, несомненно, но уж больно необщителен.

Между тем Тони Рено повертелся около штурвала, обследовал нактоуз, где находился компас, вернулся, положил руку на штурвал, покрутил его, как заправский рулевой, и наконец спросил:

– Капитан… может быть, вы нам разрешите… изредка… понемножку поуправлять… когда будет хорошая погода…

– Хм, – вмешался ментор, – я не уверен, будет ли это благоразумно…

– Будьте спокойны, мистер Паттерсон, мы не потопим вас под парусами… – успокоил его Тони.

Гарри Маркел ограничился утвердительным жестом.

О чем думал в тот миг этот человек?.. Неужели жалость шевельнулась в его душе при виде этих юных созданий, лучившихся счастьем оттого, что оказались на борту «Стремительного»?.. Нет и нет! Завтра же ночью он не пощадит никого!

Ничто не ускользнуло от внимания любознательных юношей

В этот миг на носу судна ударили в колокол. Один из матросов отбил четыре склянки – десять часов.

– Это сигнал к завтраку, – с видом бывалого моряка сообщил Луи Клодьон.

– Ну что же, мы окажем ему честь, – ответил мистер Гораций Паттерсон. – Я голоден как волк…

– Как морской волк… – уточнил Тони Рено.

– Lupus maritimus, – тут же перевел на свою любимую латынь мистер Паттерсон.

Действительно, настал час завтрака; Гарри Маркел извинился, что не будет присутствовать за общим столом, сославшись на привычку есть у себя в каюте.

Завтрак был подан в кают-компании, где все и разместились. Яйца, холодное мясо, свежая рыба, галеты – все было признано превосходным. Впрочем, молодые люди, проголодавшиеся после утренней прогулки, совсем не привередничали, и даже мистер Паттерсон, удивительно, но факт, съел вдвое против того, что съедал в столовой Антильской школы.

После завтрака все собрались на полуюте и вновь окружили Гарри Маркела.

Луи Клодьон начал с вопроса, который волновал всех:

– Капитан, как думаете, скоро мы сможем поднять паруса?..

– Как только подует ветер, – ответил Гарри Маркел, догадавшийся о цели вопроса, – а это может случиться в любую минуту.

– А если он не будет попутным?.. – поинтересовался мистер Паттерсон.

– Это не помешает нам сняться с якоря и пуститься в путь. Все, что нам нужно, так это ветер, и не важно, откуда он будет дуть…

– Конечно! – воскликнул Тони Рено.

– Несомненно, – поддержал его Магнус Андерс.

– Именно так, господа, – подтвердил Гарри Маркел.

Действительно, что может быть прекраснее судна, летящего то правым, то левым галсом по водной глади с парусами, наполненными ветром?..

– Но все же, капитан, – не выдержал Нильс Гарбо, – есть ли надежда, что ветер появится?..

– Быть может, после полудня? – добавил Джон Говард.

– Надеюсь, – ответил Гарри Маркел, – штиль стоит уже почти трое суток и, надо думать, когда-нибудь кончится.

– Капитан, – вмешался в разговор Роджер Хинсдейл, – хотелось бы знать, есть ли хоть слабая надежда, что «Стремительный» снимется с якоря сегодня?..

– Повторяю, господа, думаю, что так и случится, поскольку барометр немного падает… однако я не берусь утверждать…

– В таком случае, – сказал Луи Клодьон, – может быть, мы могли бы во второй половине дня сойти на берег?..

– Да!.. Да!.. – подхватили хором его друзья.

Увы! Но именно с таким решением Гарри Маркел не мог согласиться. Он не желал отпускать на берег никого из пассажиров и команды. Ведь это бы только усугубило и без того сложное положение.

И тут мистер Гораций Паттерсон поддержал просьбу учеников, приведя несколько вполне уместных латинских цитат. Ни он, ни его юные спутники никогда не видели ни Корка, ни Куинстауна… Вчера у них просто не было времени… Говорят, окрестности здесь весьма любопытны… особенно деревня Бларни[70], оттуда и пошло выражение «ирландское бахвальство»… Потом, рассказывают еще про замок, где есть камень, который, как говорят, заставляет навеки забыть Истину всякого, кто коснется его губами…

Естественно, все в один голос поддержали мистера Паттерсона. В какие-нибудь полчаса одна из шлюпок «Стремительного» с двумя гребцами доставила бы их в порт, а вечером привезла обратно.

– Послушайте, капитан, – продолжал мистер Паттерсон, – вы ведь для нас второй после Господа Бога, и мы взываем к вам…

– Охотно согласился бы, – ответил Гарри Маркел весьма суровым тоном, – но не могу… Для нас точно установлена дата отплытия… Как только появится хотя бы намек на ветер и даже как только начнется отлив, я надеюсь покинуть залив Корк.

– Ну так что же, – заметил Луи Клодьон, – раз уж мы не можем пуститься в плавание, то почему бы нам не попытаться выйти из бухты?..

– Мы могли бы бросить якорь у берега, чтобы избежать прилива, – ответил Гарри Маркел, – и тогда, по крайней мере, «Стремительный» мог бы выйти из Фармарской бухты… Но если ветер все же поднимется, как я надеюсь, то в открытом море он будет, безусловно, сильнее, чем в этой закрытой со всех сторон гавани.

Все объяснения выглядели вполне правдоподобно, и, кроме того, последнее слово оставалось за капитаном.

– Я просил бы вас, господа, отказаться от намерения сойти на берег… ведь так мы можем пропустить отлив.

– Все ясно, капитан, – подытожил мистер Паттерсон, – мы больше не настаиваем.

Юноши очень скоро примирились с перспективой остаться на судне. К тому же двое из них и не собирались сходить на берег. Это были конечно же Магнус Андерс и Тони Рено. Они были счастливы уже тем, что находились на борту «Стремительного».

Оказавшись на судне, они собирались его покинуть не ранее, чем оно придет в один из антильских портов. Видеть, как поднимается ветер, а судно не может сняться с якоря из-за того, что их товарищи разгуливают по Корку или Куинстауну!.. А что, если такие длительные отлучки вообще сорвут путешествие?.. И что тогда скажет миссис Кетлин Сеймур?.. А что подумает о них директор Антильской школы?.. А как подведут они своего наставника, вполне согласившегося с приведенными капитаном доводами?..

Итак, вопрос оказался исчерпанным и было решено, что все остаются на борту. Разговор постепенно вновь оживился, и Гарри Маркел не мог остаться в стороне. Речь зашла, естественно, о предстоящем плавании. Роджер Хинсдейл поинтересовался, ходил ли уже «Стремительный» через Атлантику к Антильским островам.