метаться, то вызовет ненужные подозрения, и у нас, и, что хуже, у Козыря.

С тяжёлым сердцем Арсений подъехал к дому. Настроился, что увидит дома скандал, слёзы, истерику, но его встретила тишина. Только в кухне горел свет. Отец сидел за столом, и судя по количеству виски в бутылке, уже успел надраться прилично.

– А-а, сын…, – он вяло махнул рукой, – проходи… видишь… результат твоего фильма…, он попытался криво усмехнуться, но не получилось. Обвёл рукой, в которой держал стакан, вокруг: – Семьи нет… дом опустел… жена… Жена уехала… к чёрту…, – он допил виски и грохнул стаканом по столу.

– Где мать? – потребовал Арсений.

– А хрен её знает… не отвечает мне… звони сам.

Но звонить не пришлось. Мать позвонила сама.

– Сын, я сейчас не в состоянии долго говорить, но со мной всё в порядке. Я у Нади. С твоим отцом буду разводиться и можешь не уговаривать, – повысила она голос и отключилась.

– У Надьки? – переспросил отец, который слышал разговор. – Эта змея никогда меня не любила.

– Потому что старшая материна сестра видит тебя насквозь? И ей патоку в уши не нальёшь и дорогими побрякушками не отделаешься? Жаль, что я всё это просмотрел. Как съехал от вас в двадцать два, так и отошёл от семьи. А ты за это время вон чего успел наворотить…

– Я понял сын… Сегодня понял утром… увидел, как Вере плохо было и понял… Буду исправлять…

– Уже не получится.

– Буду! – настырно произнёс Стасов-старший, и голова его упала на стол.

– Ну, да…, – скептически оценил Арсений, – одного не могу понять: зачем эту невесту придумали…

– Она надоела мне нах… ей молодого надо… фиктивно же … живи, как хочешь…, – невнятными фразами ответил всё же Стасов-старший.

Арсений оглядел кухню, отца, и ничего не трогая поднялся в свою комнату. Утром придёт домработница всё сделает. Никакой жалости и заботы к родителю у него не возникло. Однако, прежде чем лечь отдохнуть, Арсений скопировал запись с камер на флэшку и спрятал её в тайник. Саму запись скопировал в облако, отключил ноутбук и закрылся в своей детской комнате изнутри. Он бы уехал к себе, но подозревал, что к отцу может приехать Маргарита и подбить ещё на какую-нибудь аферу. Ведь земля под ней уже горит.

ГЛАВА 11

Какой бы несобранной с похмелья Маргарита не была, но настроение отца поняла совершенно чётко. Испугалась, и было из-за чего. Всё, чем она владела, на самом деле принадлежало семье. Об этом были составлены договоры, доверенности, нотариальные расписки и куча всяких бумаг более мелкого статуса. На слово отец никогда и никому не верил.

Маргарита по этим бумагам вообще не имела доступа к доходам. Она получала ежемесячную оговорённую сумму на содержание себя и на этом всё. Кстати, клиника, хозяйкой которой она считалась, была в этом списке не единственная. И это ещё не считая того, что Зотов нагло «доил» предпринимателей, беря мзду за любую свою подпись. Естественно тайно, но кому надо знали, что Зотов берёт три процента от суммы сделки.

Сейчас отец был зол, и Маргарита ожидала серьёзный скандал. Почти так и вышло. Несмотря на то, что день был воскресный, отец повёз её не домой, а к себе на службу. Заведя в свой кабинет и закрыв дверь на ключ, отец выдернул из пачки лист, подтолкнул к ней ручку и скомандовал:

– Пиши! Всё, что касается этой грёбаной клиники: кто, что, когда. В этом твоё единственное спасение. Если не дай бог, хоть один кадр с той записи попадёт не в те руки, мне пиз*ц! И тебе тоже. Так что тут я согласен со Стасовым-младшим, это дело лучше похерить. Не знаю, кому и что ты обещала, но пора соскакивать. Чистосердечное признание – залог твоей свободы.

– Не пугай, – насупилась Маргарита. – Мы ещё ничего не сделали. Не за что сажать. Только документы оформили, и то на Георгия.

– Да, Георгий первый тебя сдаст если припрёт! Не за что сажать?! А договор, который вы уже подписали на поставку плазмы, минуя официальные инстанции?!

Министр хотел ещё что-то сказать дочери, но его перебил звонок служебного телефона, стоящего на столе.

– Слушаю! – почти рявкнул он в трубку. – Что?! Понял… понял… понял… Спасибо, что предупредил. Я в долгу. … А, почему сюда звонил? … Не отвечал? – министр быстро глянул на экран своего смартфона. – Прости, закрутился, выключил и забыл, – аккуратно положив трубку на рычаг, он повернулся к дочери.

– Допрыгалась, дрянь! Себя не жалеешь, о нас с матерью подумала бы.

– Что? – резко выдохнула Маргарита, понимая, что отцу передали нерадостные вести.

– Козыря взяли. Мой человек говорит, что операцию планировали позднее, но что-то там не срослось и начали сегодня. В деле мелькает твоё имя, но насколько всё серьёзно он не знает. Не входит в ту группу.

– Фигово…

– Да уж… Как ты вообще надумала связаться с Михаилом?!

– Никак, – огрызнулась Маргарита. – Сам познакомил нас три года назад, забыл? Мы любовниками стали. Он с клиникой помог, денег дал. Я самостоятельной хотела стать, понял ты! Надоело по чайной ложке от вас хлебать. Хотела сама рулить. Миша обещал помочь…

– Дура! Прекрати все контакты с ним и его окружением. На звонки не отвечай, заноси в блок. Если вызовут без меня, отвечай максимально честно. Вы на самом деле ещё ничего не успели, нервы потреплют и отпустят. Адвоката я найду.

– А Стасов?

– Пусть сам выбирается, не мальчик. С ним, и с Арсением тоже все контакты оборви. Затихни. Здание клиники продай.

– Не смогу без Стасова, все документы на него.

– И опять дура! Одно слово – баба!

– Думала, если что, на него всё валить…

– Валить на других надо ответственность, идиотка, а капиталы оформлять – на своих! В общем, сама не рыпайся, может, и пронесёт. А не пронесёт – эту бумагу сразу отдашь. Домой поедешь или к нам?

– Домой.

Зотовы в молчании вышли из здания городской администрации. Министр даже вежливо кивнул дежурному на посту. Но Маргарита домой не собиралась. Вначале она посчитается с той, из-за кого всё сорвалось. С этой бледной молью, с этой матерью Терезой доморощенной, с этой гадиной… Это из-за неё сорвался с крючка Арсений. Из-за неё начал подозревать отца и поставил камеры. Кто ж знал, что они у него есть?! Они бы с Георгием так и быть потерпели бы один вечер, всё равно там была его старуха. Но камеры… Вот пусть эта сучка теперь почувствует гнев Маргариты. Ха! Даже самой понравилось: гнев Маргариты! Чтобы знала,