– Не, думаю, что не будем.

– Но что-то надо предпринять, – сказала она, стараясь протянуть время. – Давай, по крайней мере, я угощу тебя чашкой кофе и куском торта.

Он не собирался отвергать это приглашение.

– Здорово, – сказал он, – давай.

– Я с машиной, – сказала она, – оставь здесь велосипед, мы его возьмем на обратном пути.

– Я поведу?

– Ты знаешь, это наш семейный драндулет, и только мне родители позволяют садиться за руль.

Он усмехнулся:

– А что, иначе они тебя застрелят?

– Ну, наверное, они пощадят мою жизнь, – сказала она и тоже улыбнулась.

О Господи! Зачем она все это делает? Она попыталась уверить себя, что ей просто его жалко, что никто не должен быть одинок в день рождения. Но дело было не только в этом, и она это понимала. Ник Анджело действовал на нее возбуждающе, и она хотела хоть немного этого возбуждения.

Они подошли к машине.

– Скоро я куплю себе ярко-красный «кадиллак», – сказал он. – «Кадиллак» – это мой автомобиль.

– Но почему же именно «кадиллак»?

– Не знаю. Просто он настоящий. И очень хорошо сделан. По-американски.

Она опять улыбнулась:

– А ты большой патриот.

– Но ведь надо кем-то быть, верно? Их глаза встретились.

– Верно, – ответила она.

Из-за снега все сидели дома, и к тому времени, когда они приехали в аптеку, там было почти пусто. Ник отвел ее в отдельный отсек и скользнул к выходу с другой стороны.

– Ты что будешь?

– Покупаю я, – напомнила она ему.

– Кто направляет, тот покупает, – возразил он. Она засмеялась:

– Не выйдет. Сегодня твой день рождения.

Подошла Луиза, постучала карандашом по своему блокноту, метнув на Ника неодобрительный взгляд:

– Что возьмем? – спросила она, нацелившись карандашом.

– Умираю с голоду, – сказала Лорен. – Как насчет горячих бутербродов с сыром?

– Ага, и давай еще возьмем к ним два шоколадных напитка, – добавил Ник, подмигнув Луизе.

– И жареный картофель, – сказала Лоран.

– С кетчупом, – перебил он ее.

– И с жареным луком.

– Ага! Верно.

И они расхохотались, а Луиза, резко повернувшись, направилась на кухню.

– Люблю девушек с хорошим аппетитом, – сказал он, усмехаясь.

– Говорят, ты всех девушек любишь, – ответила она и сразу же подумала: «Ой, что я? Зачем я это сказала? Как будто его ревную».

– Вот почему я ни с кем не обручился до сих пор, – ответил он, посмотрев на ее кольцо.

Она поспешно опустила руки под стол.

– Сток очень хороший, – сказала она с вызовом.

– Да, хорошая задница.

– Ну, я не знаю… Может быть, все еще сложится на так, как все думают. «Ну зачем же она так откровенничает?»

Он наклонился вперед:

– Ты хочешь сказать, что не помолвлена?

После минутного колебания она пустилась в объяснения:

– Я говорю только, что некоторые люди питают надежды. Мои родители думают, что мы замечательная пара. Но по-настоящему мне хочется уехать в Нью-Йорк и попытаться поступить на сцену, но, конечно, когда я буду старше.

– Звучит здорово. А ему ты об этом говорила?

– Нет, и я ему говорить не обязана. Совсем не обязательно, чтобы мои планы на будущее были связаны со Стоком Браунингом.

Он пригвоздил ее своим пристальным взглядом:

– Тогда сними его кольцо.

– Но я не сказала, что собираюсь разорвать помолвку. Я сказала только, что мое будущее не обязательно связано с ним.

Подошла, печатая шаг, Луиза, швырнула поднос с заказом на стол и снова бросила на Ника пронзительный взгляд, словно хотела сказать: «Какого черта ты с ней связался?»

Лорен откусила бутерброд:

– А где сегодня Дон?

«Вот проклятье! Опять она сказала, что не надо. И почему она не могла промолчать насчет Дон?» Он пожал плечами:

– Да кто ее знает? Я с ней вижусь, когда есть желание. Ей хотелось узнать о нем побольше, но она не осмелилась расспрашивать.

Он тоже хотел побольше узнать о ней, но решил, что не надо торопить события.

И они ели молча.

– Думаю, этот день рождения оказался очень даже здо-ровским, – сказал он наконец.

Она удивлялась, почему ей так легко и просто с ним.

– Да? – переспросила она.

– Да. Знаешь, быть так с тобой и получить роль в пьесе, это делает сегодняшний день особенным.

– Но это, если Деннис не выздоровеет и не станет опять играть, – напомнила она.

– Верно, – согласился он небрежно, притворяясь, что вообще-то ему наплевать, хотя теперь он был пойман и это имело огромное значение. – Знаешь, это мой первый день рождения после смерти матери. Она никогда не пекла мне пирогов, и не было никакой деньрожденной ерунды – она слишком много работала. Но иногда она совала мне десятку.

– А когда она умерла? – тихо спросила Лорен.

– Несколько месяцев назад. И поэтому мы сюда приехали. Оказалось, что отец семнадцать лет назад женился на Арете Мэй, а потом удрал из города. Он не разводился и поэтому не был женат на моей матери законным образом. Она об этом не знала. Да никто не знал. А когда она умерла, моя тетка нас выгнала. И мы приехали сюда. Мы живем в трейлерном парке.

– И как это, жить там?

– Поверь, об этом лучше не знать. У меня есть сводная сестра, которая со мной не разговаривает, и пара сводных братьев – Харлан и Льюк, с ними порядок. Я живу с ними в одном вагончике. А здесь я торчу, пока не накоплю денег, и тогда отчалю.

– А куда ты уедешь? – спросила она, и ее глаза расширились.

– Не знаю. Может быть, в Нью-Йорк. – Он замолчал и усмехнулся: – Не хочешь вместе?

– Моим родителям это бы очень не понравилось. Он внезапно посерьезнел:

– А им и знать не надо. Мы просто смоемся… Ты только подумай о такой возможности.

Почему у нее кружится голова?

– Ты просто сумасшедший, Ник. Ведь я даже не знаю, что ты за человек.

И он взглянул на нее очень серьезно и торжественно сказал:

– Скоро узнаешь. Это я обещаю.

– Э… на Рождество будет пьеса, – пробормотал Ник, не слишком уверенный в том, что стоит об этом упоминать.

Примо развалился на неубранной постели и чесал пивное брюхо.