Головане не посмел высказаться, хотя всем видно, как его аж распирает, и только позволил себе больно щёлкнуть по затылку Вьюнка, когда тот проходил мимо со стопкой постельного белья в руках. Вьюнок заставил себя будто не заметить, заработав одобрительно-сочувственный взгляд Кастелянши. Всё равно судьбу его решит Мажордом, а у того зуб на Рыжего, а Рыжего нет, так что и Мажордом, и Милок теперь на нём отыграются. Вьюнок прерывисто вздохнул от предчувствий.

Предчувствия его не обманули.

Сразу после общего ужина Мажордом объявил большие порки. Как обычно, вторая спальня порола третью, первая вторую, а первую самолично Мажордом и несколько его особо доверенных. Голован в их число не входил и оставался зрителем, хотя, как старший над всеми хлзяйственными бригадами, кроме личной обслуги, и потому носивший белую рубашку, правда без пиджака, мог потребовать участия для подтверждения своей власти над третьей и второй спальнями. Разложить его самого под плеть, Мажордом не рискнул, чувствуя, что получит отпор, хотя столкновений между ними ещё не было. Пороли многих, но ни одного с подачи Голована, и он, и все остальные знали это. И что ни у Голована, ни у тех, кто под его началом, упущений не было, тоже знали. Да и на Новый Год всем досталось, мог бы Сам и подождать декады две, а то и больше, хозяева-то приказа о порках не давали, это уж только от Мажордома идёт. Угрюмое молчание зрителей, да стоны избиваемых… Милок попробовал злорадно хихикнуть, но все знали, что он давно не в фаворе, и потому не поддержали.

Закончив с порками, Мажордом начал распоряжаться о перестановках и перебросках. Хотя тут уж точно лучше бы не совался. Все бригады и команды давно сработались, хозяева к лакеям и горничным привыкли и желания переменить не высказывали. Голован молча перемигнулся со Старшими, что, дескать, не спорьте, а работать будем по-прежнему. И вот это Мажордом не заметил, но почувствовал и бросился в атаку.

— Много о себе понимаешь? — заорал он на Голована. — Думаешь, самый умный?!

Голован усмехнулся и ответил спокойно, даже вежливо.

— Мне хватает.

— Да?! — возмутился Мажордом. — И всё ты всегда знаешь?!

Тут его взгляд случайно остановился на Вьюнке, и он внезапным резким движением выдернул его из общей толпы. Вьюнок скривился от боли, но промолчал.

— А вот его куда?! — орал Мажордом, дёргая и выкручивая руку стоически молчавшего Вьюнка. — Его на круг пора ставить, а он необученный! Не понравится господину Фрегору, и тогда что?!

На круг?! Вьюнок даже задохнулся. Конечно, он, сколько себя помнил, столько и знал про правила, что всех родовых, как из питомника переведут в Большой Дом, обучают и отдают хозяевам, на полный круг, а там уж кому ты больше понравишься, тот и оставит при себе, или сошлют вниз навечно в дальнюю обслугу, и будешь тогда только первую спальню или охрану, или других господ услаждать, знал и покорно учился, но… Вскрикнув, он попытался вырваться.

— Нет! Не буду!

— Что?! — изумился Мажордом.

И во внезапно отяжелевшей тишине радостно завопил Милок.

— Неповиновение!

Охнула Вербочка.

— Будешь! — Мажордом с силой оттолкнул Вьюнка в руки Милка.

— Ах ты сахарочек нетронутый! — загоготал Милок, обхватывая Вьюнка. — Как раз для меня тебя Рыжий сберёг!

Вьюнок отчаянно бился в его цепких руках. Окружающие угрюмо молчали. Даже первая спальня, даже «хозяйская услада», всегда злорадно участвующая в подготовке мальцов и малявок к «большому кругу», молчала. Извиваясь, Вьюнок сумел высвободить правую руку и подсмотренным в зале у Рыжего приёмом ударил Милка напряжённо сжатыми пальцами в шею возле кадыка. Вскрикнув, Милок сразу отпустил, даже отбросил его от себя, и, падая, Вьюнок успел лягнуть его в низ живота. Видимо пришлось «по старому», потому что Милок упал, потеряв сознание. Но добить Милка Голован Вьюнку не дал, ловко перехватив за воротник рубашки.

Стояла полная мёртвая тишина. Такого ещё не было. Чтобы малец не захотел на «большой круг» идти. Да… да испокон веков так было: под кого прикажут, под того и ляжешь. Да ещё и хвастаться этим будешь, если понравишься, если господин тебя во второй раз захочет. Тихо застонал лежавший на полу Милок. Беззвучно хватал широко раскрытым по-рыбьи ртом Мажордом. И в этой тишине очень спокойно, даже небрежно Голован, твёрдо и неотрывно глядя в глаза Старшего третьей мужской спальни, сказал:

— Куда его? А в третью мужскую, общей прислугой.

Попыталась что-то сказать Вербочка, но стоявшие рядом тут же ловко зажали ей рот. Еле заметно даже не кивнул, а опустил ресницы, принимая его решение, Старший третьей спальни. И не так поняв, как ощутив общее настроение, Мажордом всё-таки постарался, чтобы последнее слово осталось за ним:

— Зверёныш, дикарь, там ему самое место!

Голован сильным и точным толчком отбросил Вьюнка к Старшему третьей спальни, тот ловко поймал его за плечо и властным нажимом заставил встать рядом с собой.

— Всё! — заорал Мажордом. — Все по местам, скоты! И если ещё…

Он визжал, брызгая слюной и захлёбываясь ругательствами и угрозами, в стремительно пустевшем коридоре, пока не остался совсем один. Даже Милок постарался сбежать одним из первых.

По-прежнему удерживая Вьюнка за плечо, Старший ввёл его в третью мужскую спальню.

— Всё, мужики, — негромко скомандовал Старший, — В душ давайте по-быстрому, сейчас отбой будет. Тебя как, малец?

— Вьюнок он, — ответил за него беловолосый мужчина. — Так, что ли?

Вьюнок кивнул, глядя снизу вверх на стоявших вокруг бородатых лохматых мужчин, таких больших и широких, как… как Рыжий.

— Давай быстро за своим, — озабоченно сказал Старший. — Держать в моей тумбочке будешь, понял?

— Ага, Старший, — выдохнул Вьюнок.

Началась обычная вечерняя суета. Вьюнок, как ему и велели, сбегал к Кастелянше за мочалкой, мылом и полотенцем — больше ничего ему теперь как рабской прислуге не положено — и в общей толпе пошёл в душ. Там было тесно, многим пришлось ждать в очереди, пока кабинка освободится. Но Вьюнка сразу кто-то из мужчин пустил в свою кабинку: это взрослым там вдвоём не поместиться, а малец-то… пускай. И в спальню он вернулся вместе со всеми. И даже не успев испугаться перспективе общей услады, услышал от Старшего небрежное:

— Сегодня с Весенником ляжешь.

— Спина к спине, понял? — строго сказал ему Весенник. — Трепыхнёшься, прибью.

Так же ему говорил и Рыжий, и Вьюнок окончательно успокоился.

* * *

Аргат. Пригородный посёлок, не отмеченный на общедоступныъ картах

572

Зина

4 декада

7 день

Ох, уж эти поселковые няньки. Неграмотные, малоцивилизованные, бестолковые, так и не выучившиеся чисто говорить по-ургорски и мудрые… куда до