class="p1">Она отложила обглоданное фазанье крыло и уставилась в окно. Что ни думай об этих южанах, но красивые вещи они создавать умели. Королевские покои украшал поистине роскошный витраж, а из распахнутых окон открывался великолепный вид на Вагранийский хребет. Зимой, правда, спальня мгновенно выстывала, ибо стекла совсем не защищали от холода. Но до чего же великолепно сверкали эти разноцветные стекляшки в лучах солнца.

— Еще вина, госпожа? — девчонка из свиты Истерд потупила взор. Явно наслышана о случившемся с Норбертом и боялась рундского гнева.

Истерд качнула головой.

— Пока хватит, спасибо. Но я попрошу тебя спустится на кухню и принести свежих лепешек с травяным маслом. В этом фазане есть нечего.

— Конечно. Сейчас принесу.

— Не торопись.

Едва девчонка вышла, Истерд бросились к двери и заперлась в покоях. Хорошо, что дам при дворе почти не осталось: после того, как мужи отбыли в поход, женщины, что состояли в свите королевы, одна за другой принялись отпрашиваться домой. Вести хозяйство на землях стало почти некому, и не у всех оставалась опора в виде самостоятельных детей. После их отъезда Истерд вздохнула с облегчением. Так было лучше. Меньше пустой болтовни и бессмысленных церемоний.

Она подошла к сундуку с вещами, что привезла с родины. К нему не притрагивались ни слуги, ни дамы, а ключ Истерд носила на шее. Она опустилась на колени, вытащила из-под ворота платья длинный шнурок и отперла замок.

— Ну же, где они?

Руки торопливо перебирали фибулы и гребни, пальцы путались в нитях жемчуга, серебряных цепочках и стеклянных бусах. Были здесь и ножи в плотных богато инкрустированных ножнах — лучших инструментов для ведения хозяйства никто, кроме мецев и рундов, не придумал. Наконец, под несколькими расшитыми поясами, почти на самом дне, Истерд нашарила нужный мешок.

— Ну-ка…

Она по привычке воровато зыркнула по сторонам. Хотя дверь была заперта, Истерд давно приучилась искать лишние шлага и уши. Она захлопнула крышку, развязала шнурок мешочка и высыпала костяные руны в ладонь.

— Нужна жертва, — тихо проговорила она и огляделась. В кубке оставалось вино. Хорошее. Такое не стыдно смешать с кровью и напоить этим дерево, связанное со старыми богами. Таких деревьев в замке было несколько.

Она придвинула чашу ближе, сняла с пояса маленький ножичек и, прошептав просьбу богам, сделала надрез на ладони. Несколько густых капель упали в сосуд и перемешались с вином. Истерд облизала рану, окунула пальцы здоровой руки в чашу и затем сбрызнула руны. Ритуал получился слишком торопливым. Серьезные гадания так не проводились, но оставалось уповать на понимание богов: обстоятельства полноценному прошению не благоволили.

Она перемешала руны в руках и бросила на крышку сундука. Свечное пламя играло на шероховатых костяшках с грубо вырезанными символами.

— Отец всех богов, открой мои глаза, — взмолилась Истерд. — Помоги увидеть, что ждет впереди. Помоги отличить важное от неважного. Открой мои глаза.

Тревога внутри нее нарастала. Она долго всматривалась в получившийся узор, не понимая, как трактовать расклад. И все же взгляд зацепился за одно сочетание.

— Королевское дитя. Дорога. Но откуда она ведет? И чьей короне принадлежит дитя?

Руны говорили слишком туманно. Истерд зажмурилась и попробовала взглянуть еще раз, но услышала шаги за дверью.

— Ваше величество! — тонкий голосок служанки глухо посовещался из коридора. — Зачем вы заперлись?

— Черт! — выругалась рундка. — Сейчас. Подожди.

— Ваше величество, это брат Норберт, — донесся такой же глухой голос монаха. — У меня новости. Могу ли я войти?

Ворча по-рундски, Истерд наспех сгребла руны в мешок. Возиться с сундуком времени не было, поэтому она набросила меховой плащ на сундук и спрятала в его складках драгоценный кошель.

Подойдя к двери, она ещё раз обернулась. Одна руна упала под стол, но доставать не времени не было. Истерд отперла дверь.

— Я немного устала, — сказала она, впуская девчонку и Норберта. — Решила прилечь.

Церковник остановился на пороге.

— Тогда, быть может, я зайду позже?

— Нет-нет, все хорошо. Входите, брат Норберт. Нет ничего важнее новостей.

Поклонившись, служанка принялась сервировать лепешки, а монаху Истерд предложила сесть за стол. Тот чуть поколебался, но принял приглашение.

— Быть может, все из-за спонтанной тренировки вашего величества? — предположил он.

— Возвращение к тренировкам с оружием после долгого перерыва никогда не дается легко, — пожала плечами Истерд и улыбнулась. — Моя мать, родив нескольких детей, едва ли не училась сражаться заново — так долго не упражнялась. Но интереса у меня не убавилось, не надейтесь. Что же за новости вы принесли, брат Норберт?

Девица закончила с лепешками и отошла к стене позади госпожи, ожидая приказа. Истерд знаком разрешила ей присесть. Вечно серьезный монах помрачнел пуще обычного.

— В Вагранийском заливе разыгрался большой шторм, — сухо сообщил он. — Пока мы не знаем, попал ли под него наш флот. Но вероятность высока.

Истерд встревожило это известие, но она постаралась не подать виду.

— Мой отец отправил в этот поход лучших рундских кормчих, — попыталась успокоить его королева. — Они умеют выживать в бурю. Впрочем, нрав стихии обуздать можно не всегда. И все же не стоит терять надежды.

Норберт кивнул.

— Будем молиться. Также я обсудил Ваше желание с эрцканцлером. Видимо, Урст относится к вам с куда большей теплотой, чем вы предполагаете, моя госпожа. Потому как он не просто не выразил протеста, но и горячо поддержал ваше стремление обучится фехтованию. — Монах вздохнул. — И чего я ожидал от потомственного воина?

Истерд широко улыбнулась, хотя на душе скребли кошки из-за новостей о морской буре.

— Видимо, я должна передать графу свою благодарность. И снова попросить у вас прощения за сегодняшнюю вспышку гнева. Королеве действительно должно владеть своими чувствами. Однако это дается мне нелегко. Слишком переживаю за супруга, отца и братьев. В этот поход отправилась вся моя семья.

Норберт прикоснулся к серебряному диску на груди. Королева заметила, что жестом он отослал служанку за дверь. Девица безропотно подчинилась, вызвав у Истерд замешательство: какой же властью обладал этот с виду кроткий человек на самом деле, если по-хозяйски распоряжался в ее личных покоях?

— Их судьбы не в вашей власти и никогда не были. — Голос монаха отвлек рундку от размышлений. — И пути господа нашего поистине неисповедимы. Постарайтесь примириться с этой мыслью. Замысел Хранителя непостижим, моя королева. Зачастую с нами случается череда печальных событий, мы задаемся вопросом — почему наш милосердный бог это допустил? И не находим ответа. Но проходит время, судьба рисует большой узор, и однажды мы начинаем видеть его и понимать высший замысел. Осознаем, что каждое событие в нашей жизни было нужно для чего-то. Бесполезного опыта не бывает,