из лиан к иллюминатору, которая в любой момент могла свернуться или развернуться по воле жильца каюты. Тич не представлял, что корабль такое вообще может.

Запретный плод сладок, а эльфы были, мягко говоря, избалованы человеческим вниманием. И теперь, видя, что до желанного тела не добраться, экипаж чуть не поднял бунт. Они, конечно, гости, но экипаж воспринимал их как новую игрушку для себя. И тут такой облом. Тич чуть не получил чёрную метку и неделю карцера. Но как объяснить эльфам, что он уже какое-то время ничем не управляет, и стоит ли расписываться в собственном бессилии. Вместо этого он сам лично возглавил мероприятие по принуждению гостей к повиновению. И для начала, возле шлюза поселили Силинтора. Он 8 часов подряд читал свои стихи. Непонятно, кому было больше вреда от этого, гостям или эльфам, потому что за шлюзом практически ничего не слышно, а вот эльфов как ветром сдуло. Доволен был только Силинтор, никогда в жизни он не пользовался такой востребованностью, чтобы его, да специально попросили почитать стихи. Сам же Тич тайными ходами проник к гостям и устроил там мозговой штурм. Надо было в срочном порядке привести экипаж к покорности. Было, конечно, мнение использовать силовой метод, задействуя ресурсы корабля. Но Шакал и Тич сразу отвергли это решение. В корабле намертво были вбиты протоколы о безопасности экипажа. Экипаж даже мог взять под контроль корабль в обход решения капитана по методам прямого голосования из рубки управления.

Ожидаемо, решение предложил Шакал — если всё дело в Алисе, то может стоит просто переключить внимание экипажа на что-нибудь другое. Тич со словами: «Делай что хочешь», махнул рукой и удалился. Алису перепрятали в каюту капитана, на всякий случай, а Ванессе ничего особо не угрожало. Она всё также общалась с экипажем, спокойно разгуливала по кораблю, да и насчёт случайных связей была не против. Если, конечно, они были не очень частые. В общем, когда двери шлюза отворились, экипаж встречал одинокий Шакал с клятвенным заверениями, что он лучше этой рыжей лахудры и готов исполнять любые их сексуальные фантазии 24 часа в сутки. Мужская часть экипажа призадумалась, почёсывая затылок и соображая: «А что здесь, вообще, происходит?», а женская с довольным визгом начала организовывать очередь. К четвёртому дню Шакал перетрахал всю женскую половину экипажа и часть мужской (чего только не сделаешь ради покоя хозяйки). Глядя на такую вакханалию, Тич, на всякий случай, запер свою жену вместе с Алисой у себя в каюте, так что о том, что происходило на корабле потом, Бьянка не знала. Сам Тич сидел в стороночке и тихо охреневал. Так Шакал сократил количество бунтующих на три четверти, оставшиеся растерялись. На четвёртый день очередь пошла по второму кругу. И до эльфов стало доходить, что тут что-то не так. Тёмные эльфы по отношению к человеку привыкли быть сексуальными агрессорами. Редкий человек, конечно, мог устоять перед очарованием эльфийской красоты, даже тёмных эльфов, но такие иногда случались. Но вот в выносливости человеку с эльфом тягаться было невозможно, у эльфа более совершенный организм. И нормальная ситуация — это когда заласканный любовными ласками человек в изнеможении пытается уползти из постели эльфа, моля о пощаде. Здесь же ситуация обратная, эльфы валились с ног от усталости, а Шакал нет. Он честно исполнял то, что наобещал эльфам, словно автомотрон или голем, он не прерывался на сон и отдых. Только на моцион и еду, а иногда всё это совмещалось. В общем, для эльфов стал важен сам принцип, измотать этого человечешку, а то это удар по репутации, крушение основ, трещина в мироздании. Сегодня мы не можем измотать человека, а завтра что? Люди станут высшей расой, и эльфы будут рожать от них детей? Нет, невозможно это!

Наивные эльфы не знали, что Шакал — это не совсем человек, а умом так вообще сложная машина. Пытаться его измотать это всё равно, что пытаться измотать слесарный станок, пока в нём есть электричество, он будет работать сколько бы операторов он не переменял. Конечно, некоторые детали в нём изнашиваются, но тут уже включалась Ванесса с инъекциями регенерина. Какой, к чёрту, бунт? Тут такой спортивный интерес начался. Эльфы не лишены были азарта.

Поняв, что этот человек какой-то не такой, эльфы бросили тщетные попытки и стали угорать по другой затее. Дуэли! Шакала стали вызывать на дуэль, естественно не смертельную, «а то иш, понимаешь, он всех наших баб уже поперетоптал, надо дать ему в морду». После дуэлей, независимо от исхода, мирились — песнями, плясками, выпивкой. Потом в эльфийках взыграла ревность, и уже за Шакала стали вызывать на дуэль. Но, поскольку делить им было особо нечего, победительница значительно продвигалась в очереди. И апофеозом стала дуэль во имя Шакала. Угадайте, кто был главным дураком этой инициативы? Правильно, Силинтор, и тут отметился, неугомонный поэт. В общем, экипаж передрался в хлам. Привычный распорядок дня Тича — грабёж, песни, пляски, пьянки, оргия — летели коту под хвост. Так что он был очень счастлив, когда на горизонте появился берег.

— Ванесса — взрослый человек и должна сама решать свою судьбу.

— Ты не помогаешь, — Бьянка стукнула Тича кулачком по медвежьей груди.

— Тёть Бьянка, мне у вас хорошо, но… — а действительно, что но? Не говорить же ей, что у неё за эти 10 дней было больше секса, чем за всю жизнь. Не для того она завязывала с пьянством и блудом, чтобы теперь навёрстывать всё это на этом корабле. — Я здесь чувствую себя как в гостях, а я хочу, чтобы у меня было место, которое я могла бы назвать домом, да и жизнь пирата не по мне.

— Зови меня Бяка, как вчера ночью, — Бьянка крепко обняла Ванессу. — Вот, как его активировать ты знаешь, мы всегда придём к тебе на помощь, если беда придёт с моря. Не потеряй, племяшка.

Бьянка поцеловала Ванессу в губы на прощание, аналогично Ванесса попрощалась и с Тичем. Алиса постаралась свести прощания и контакты с эльфами к минимуму, её натура, воспитанная в строгости, испытывала шок, столкнувшись с сибаритским образом жизни эльфов. Ну, не могла она понять, что для эльфов заняться сексом — это почти как руку пожать при встрече. Шакала провожали всем экипажем, эльфы и эльфийки со слезами на чёрных глазах умоляли не уходить. За время короткого плаванья он стал им почти родным. Не осталось эльфа, с кем он так или иначе не пересёкся и кого не очаровал своей холодной, равнодушной