Мысль, занимавшая голову юноши в последнее время, упорно не давала ему покоя. Образ, представший его взору минувшей осенью, оставался покрытым глубокой тайной. Странный силуэт, который в ту ночь посетил его комнату, все никак не мог или не хотел растворяться в его памяти. Кем был тот человек, назвавший себя Лиолатом? Происходило это на самом деле, или странная беседа с наводящей страх фигурой была лишь плодом нездорового воображения? Поначалу Калим был уверен в реальности произошедшего, но с течением времени уверенность эта стала слабеть, и теперь юноша сам не мог понять, что в этой истории правда, а что сон. Ясно было одно: с той самой ночи о загадочном человеке в черной мантии не было никаких вестей. Он возник из ниоткуда, словно призрак, и исчез, не оставив и следа. А ведь попытки прояснить хоть что-нибудь в этом деле не раз предпринимались со стороны Калима. И первые из них последовали уже ближайшим утром.

— Ты видела человека, входившего этой ночью в мою комнату? — дождавшись светлости небес, спросил юноша у своей сестры.

— В твою комнату никто не входил, — спокойно ответила девушка, полагая, что сей странный интерес брата был частью привычного ей ночного бреда.

Однако Калим настоятельно повторил свой вопрос, и Глиолия насторожилась.

— Ты слышала какие-либо звуки этой ночью? — не унимался юноша.

— Не припомню таковых…

— Ни шорохов, ни шагов, ни звуков открывающейся двери?

— Да нет же, уверяю тебя!

— Странно… — задумался юноша. — И голосов в ночи ты, по всей видимости, тоже не слышала. Выходит, человек в странном одеянии, приходивший ко мне ночью, ступал так тихо, что не нарушил твоего сна, — размышляя вслух, подытожил Калим.

— А может, тебе все это лишь привиделось? — с надеждой в голосе спросила девушка.

— Может и привиделось, — неуверенно ответил юноша.

После этих слов сестры уверенность в том, что беседа с человеком в мантии не была сном, пошатнулась еще сильнее. Но Калим, не желая терять надежду на малейшую зацепку, решил продолжить расследование. На сей раз вопросами был засыпан патрульный, который совершал обход прошлой ночью недалеко от дома пожилой Белетты.

— Как часто ты проходил мимо этого дома за минувшую ночь? — начал юноша.

Стражника удивил этот вопрос, но, опустив руку с гербовым щитом Дитмонда, он спокойно ответил:

— Вообще-то, я не считаю количество своих обходов, но думаю, что их было не меньше двадцати.

— Не заметил ли ты чего-нибудь необычного?

— Нет, — задумчиво ответил патрульный. — Я не помню ничего такого, что могло бы привлечь мое внимание. Урчание беспокойных сов, веселые голоса из таверны… все до скуки обыденно.

Тогда юноша, как смог, описал стражнику внешность своего странного гостя и поинтересовался, не видел ли он этой ночью в городе такого человека.

— Боюсь, такой персонаж мне дорогу не переходил, — уверенно ответил страж порядка.

— А может, ты знаешь или когда-нибудь встречал такого человека, — не терял надежды Калим. — Умоляю, напряги память, приятель!

— Послушай, в описанном тобой одеянии по Дитмонду могут расхаживать монахи, маги и еще многие другие люди. Возможно, ответ тебе нужно искать среди них. А я, к сожалению, ничем тебе помочь не могу. Прошу меня простить, моя смена подходит к концу.

Стражник наскоро протер пальцами горного ястреба, изображенного на его щите, и продолжил свой путь по узким улицам Дитмонда. Калим Дариэль, разочарованный отсутствием какой-либо информации о Лиолате, опустил голову и молча поплелся домой.

За три суровых зимних месяца информации этой не прибавилось ни на йоту. Юноша продолжал разносить письма по городу, и жизнь его текла спокойно. Калим уже почти смирился с тем, что тогда, осенней ночью, он всего-навсего видел сон, странный сон. Однако может ли призрачный образ из простого сновидения оставаться в мыслях так долго?..

Тем временем долгожданную весну встречали и в Антильском монастыре. Монахи готовились к великому празднеству Рождения Земли. Считается, что именно ранней весной, в месяце, именуемом месяц Пастуха, произошло создание всего живого могущественными руками Вертимы. Суровая зима, предшествующая этим зеленеющим дням, воспринимается как символ несуществования всего того, что окружает ныне человека. Зимой природа замирает, уподобляясь той безжизненности и пустоте, какая была до создания Земли. Лишь мрачные птицы и окоченевшие от холода звери скитаются по бескрайним снежным просторам в поисках приюта в этом мертвом мире. «Жизнь на Земле началась с весны», — уверяют почитатели Трех Божеств. Поэтому и год в Сиенсэле начинается с первого дня месяца Пастуха. Существует поверье, что сама богиня, прекрасная Вертима, в эти яркие молодые дни сходит на землю и лично одевает могучие деревья в зеленый бархат. Ранним утром богиня парит над густыми лесами, бескрайними полями, журчащими ручьями, над чистейшими реками и озерами, вдыхая в них новую жизнь. А сиенсэльский народ в это время будет гулять, веселиться и поздравлять друг друга с Рождением Земли.

Именно здесь, в Антильском монастыре, продолжал постигать основы магии гость из прошлого по имени Майк. Время изменило этого человека. Он заметно окреп и не казался теперь таким обессиленным и слабым, каким когда-то попал в этот монастырь. Теперь все его действия были наполнены уверенностью, походка приобрела решительность, но оставалась по-монашески спокойной. Могло также показаться, что за столь короткое время он стал выше ростом, но это говорило лишь о том, что теперь он всего-навсего перестал горбиться. Густые светло-русые волосы ученика уже слегка касались плеч, глаза были полны спокойствия и смирения, а зрачки теперь не метались во все стороны, стараясь схватить все подробности открывающейся взору картины. За последнее время Майк подвергся и некоторым внутренним изменениям. Монастырь — место смиренных, сильных духом людей, и он легко вбирал в себя эту атмосферу. Гость из прошлого много работал над собой, часами медитировал, как и все монахи, изучал магию, которая теперь не казалась ему такой удивительной и невероятной. Пристанище в новом мире стало для него школой колдовства и высшей мысли. Здесь Майк обогащал свой духовный мир и постепенно начинал познавать действительность, окружающую его. Ученик добивался полного контроля над энергией своего тела, и теперь не терял сознания во время магических экспериментов. Со временем он постигал все более сложные заклинания, но, по словам Иллариона, его умения пока хватало лишь для того, чтобы выстоять десять секунд в противостоянии со средним боевым магом, да и то если ему удастся увернуться от первой атаки. Тем не менее, успехи в овладении колдовским мастерством были очевидны. И одной из причин того, несомненно, оставалось поистине сильное желание.

Сегодня, в канун великого празднества, случилось долгожданное для Майка событие: отец Илларион сообщил, что берет его с собой в поход. Монах давно поговаривал, что с наступлением весны намеревается посетить Дитмонд — ближайший к монастырю город. Там он рассчитывал навестить своего давнего знакомого-мага, у которого имеется одна полезная вещица для гостя из прошлого. Однако в чем состоит эта польза, Илларион так и не ответил. Умолчал он и о каких-либо прочих подробностях, касающихся предмета. И это заинтересовало Майка. Однажды, когда в разговоре с монахом он коснулся темы грядущего похода, ему снова показалось, что в глазах собеседника промелькнула печальная тень. Но теперь ученик не придал этому особого значения, поскольку за все время пребывания в Антильском монастыре привык к такому взгляду учителя. К тому же все сомнения и предположения затмевало одно чувство — чувство скорой свободы. Настал тот день, когда гость из прошлого увидит наконец мир будущего. Сегодня он покинет истоки Антиля и отправится в свой первый поход, который обещает запомниться ему на всю жизнь. Какие картины откроются его взору в ближайшие дни — загадка. Ученик магии отправляется в путь по неведомой империи. Он приступает к исследованию государства будущего. И кто же мог предположить, что оно будет именно таким?..