Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождавшись 500-го года, император Марк Лирийский предложил объявить о завершении Третьей эпохи и начале Четвертой. Решение было одобрено Графским Советом, и новая эпоха получила название Эпоха Свободы.
Знатный род Лирийских уходит своими корнями в сердце империи — Аурелию. Его представители, как и все аурелы, всегда отличались высоким ростом и довольно крепким телосложением. Такие люди издавна считались внешне похожими на настоящих правителей — сильные, мужественные, готовые вести за собой целый народ. Но при этом императоры из династии Лирийских всегда отличались своей утонченностью и аристократичностью. Шумные балы, богатые обеды, грандиозные зрелища для народа — лишь малая часть тех развлечений, без которых жить не могли — и не могут до сих пор — представители императорского рода. Именно Лирийские усовершенствовали скачки на лошадях и бои на арене и превратили простые соревнования умельцев во всенародное развлечение.
Что касается экономического развития империи, то оно, можно сказать, продвигалось успешно. Обустраивались города и деревни, совершенствовались системы хозяйства, прокладывались новые дороги, развивалась торговля между городами и государствами. Границы между Сиенсэлем и Басмийским царством совсем не ощущалось. И вообще, после дарования басмийцам право на независимую религию дети Солнца стали самым дружелюбным народом, какой только ведали в Сиенсэле. Похоже, поклонение небесному светилу — все, что им нужно в этой жизни. Кстати, имея одних лишь дочерей, первый басмийский царь Авдий Лирийский перед смертью передал трон Плиробею — местному жрецу, потомки которого правят на Андагарском полуострове до сих пор.
В период правления династии Лирийских предпринимались исследовательские экспедиции во все стороны света.
Север. Издавна сиенсэльским правителям приходила в голову одна простая мысль: могут ли за великими Каррольскими горами лежать новые неизведанные земли, какие когда-то лежали за Андагарскими? Однако исследовательский поход, предпринятый императором Уилдоном в 112 году Четвертой эпохи, не дал результатов. За многовековыми снежными вершинами лежат такие же многовековые снежные вершины. И нет им конца…
Юг. Басмийское море, по которому когда-то впервые курсировали суда сиенсэльских первооткрывателей, также вызывало немалый интерес у Лирийских. Тот же император Уилдон в 121 году снарядил морскую экспедицию по южным водам. Однако результат был удручающим: на юге живут лишь рифы да бесконечные густые туманы. Две посудины из пяти разбились о подводные скалы, но почти все члены экипажа, к счастью, были спасены. С тех пор никто не осмеливался отдаляться от басмийского побережья вглубь сурового одноименного моря.
Запад. В отличие от Басмийского, Западное море было известно своим спокойствием и отсутствием острых подводных зубов. Однако многочисленные экспедиции, снаряженные для покорения запада, также не давали результатов. Суда то и дело поворачивали назад, обнаружив, что запасы провизии почти на исходе. Как бы далеко не отплывали корабли от родных сиенсэльских земель, впереди стелились одни лишь бескрайние воды Западного моря.
Восток. Лично я в своей жизни знавал мало людей, кто не содрогнулся бы, услышав слова „земли за Морфисом“. Бескрайние просторы черных лесов и топких болот не могут не вселять ужас. Этими лесами родители пугают непослушных детей, сами при этом страшась своих слов. В тех неведомых краях из людей могут обитать лишь отшельники и сумасшедшие. Даже разбойник, совершив преступление, не рискнет скрываться от имперской стражи в этих дремучих лесах. Тем не менее, земли за Морфисом испокон веков являются главной целью сиенсэльских императоров. Походы за великую реку совершались во все времена. Но исследователи каждый раз убеждались, что для строительства городов и нормальной жизни данные земли никак не подходят. Печальную — и это еще мягко сказано — лепту в это дело внесли и Лирийские. В 350-м году Четвертой эпохи император Владеан отправил в лесную чащу сорок имперских солдат с приказом следовать в восточном направлении как можно дальше. Но сиенсэльский народ ужаснулся, когда стало известно, что никто из этих людей не вернулся из похода. То ли топкие болота поглотили молодых парней, то ли что-то еще — глубокою тайной было покрыто это трагическое происшествие. Доказательств смерти участников похода никто не видел, но это едва ли могло утешить несчастных матерей. С той поры мало кто осмеливался заглянуть за Морфис. И хотя сама река является важным торговым и даже транспортным путем, соединяющим крупные города Нартэль и Доку, ступить на другой берег решались немногие.
Таким образом, династия Лирийских взошла на сиенсэльский престол в 489-м году Третьей эпохи и правит империей до сих пор. И, как говорит мой великий император Гарион, будет править в светлом будущем».
Читая очерк Обниса Верона и познавая историю империи, Майк не мог не отметить один интересный факт. Дело в том, что нигде в записях придворного мага гость из прошлого не нашел строк о борьбе за власть. На страницах очерка не было ни слова о свержении правителей, жестоких противостояниях знатных родов, далеких ссылок имперских верхов — всего того, чем всегда была богата многовековая история Нашего мира. Из всего этого Майк заключил, что Сиенсэль никогда не знал политических интриг, и за всю его историю не было иного повода для восхождения нового императора на престол, кроме смерти предыдущего. Все безгранично доверяют владыке империи, и в этом мире, направляемом богами, не может быть иначе.
Весна пришла в Сиенсэль. Дни становились ярче и длиннее. Солнце все сильнее согревало душу. Родные места преображались: снежные сугробы незаметно растворялись на молодой весенней земле, а на их месте мгновенно вырастали первые травинки и нежнейшие цветы, на деревьях появлялись почки, таяли реки, унося белые льдины далеко по течению. Природа легко дышала слабым освежающим ветерком и улыбалась, а жители империи улыбались ей в ответ. Скоро в Сиенсэле станет совсем тепло, и память о снегах и лютых морозах сохранится лишь на вечных шапках Каррольских вершин.
Глиолия Дариэль встретила эту весну с улыбкой на устах. Прошедшая зима выдалась на редкость спокойной и беззаботной для сирот. Хворь, терзавшая некогда Калима, исчезла еще до наступления морозов. Девушка была уверена, что всемогущая Вертима смиловалась над ее измученным братом и даровала ему исцеление. И с тех самых пор небеса ежевечерно осыпались тихими и милозвучными словами благодарения. Юноша вновь стал разносить письма по Дитмонду, принося в семью небольшой денежный доход. Глиолии могло и вовсе показаться, что над их жизнью наконец-то вновь взяла покровительство счастливая звезда, но, наученная горьким опытом, она не стала бы торопиться с таким выводом. И все же свет надежды и искренней радости слабо искрился в ее уставших глазах.
Между тем Калим Дариэль испытывал обратные чувства. Казалось бы, странная болезнь давно покинула его тело, он окреп, продолжает трудиться, зажил по-новому… но ему была немила такая жизнь. Изо дня в день он унылый бродил по Дитмонду, доставляя очередное письмо. Он страдал от скуки и однообразия. Юноша знал, как закончится текущий день и как начнется новый. Все вокруг было таким предсказуемым и осточертелым, что Калим ничего уже не ждал в этой жизни, кроме, быть может, ее конца. Он смотрел на мир с безразличием, понимая, что всего лишь бесплодно в нем существует. Его жизнь неинтересна, в ней нет ничего, кроме неподвижных дитмондских стен. В ней нет красок и приключений, какие переполняли жизнь его покойного отца. И лишь любимая сестра была единственным светом в его невыносимых серых буднях.
