– И так десять раз кряду? – Шурф с сомнением покачал головой. – По-моему, перебор. Во-первых, редкое тело такое выдержит, какими зельями его ни пои. А во-вторых, близость смерти обычно довольно сильно меняет человека. Потом, выздоровев, он может снова стать прежним. И даже скорее всего станет. Но сразу после того, как сам чудом воскрес, выбирать новую жертву из списка… Знаешь, я даже на свой счет не уверен, что смог бы. Притом, что упрямства, ярости и дисциплины мне не занимать.

– Если даже ты не смог бы, тогда, конечно, мало шансов, – вздохнул я. – Но какой-то намек на шанс все-таки есть… Слушай, а может быть, их целая банда?

– «Банда»? – удивился мой друг. – Как ты себе это представляешь?

– Ну, не один убийца, а несколько. Группа единомышленников, объединенных желанием отомстить другой группе людей. И еще острым интересом к разным экзотическим способам убийства. Теоретически такие люди могли бы спеться. И тогда все сходится: один из них долго, мучительно умирает, попутно проклиная пару-тройку врагов, другой, обученный кангонским фокусам, останавливает вражеское сердце, третий, к примеру, сказочный богач и щедро оплачивает несколько дорогих церемоний в Уандуке – для всех обладателей кейифайской родни. Тогда все более-менее сходится. Почему нет?

– Ладно, предположим, – неохотно согласился Шурф. – Но зачем проделывать это практически одновременно? Могли бы растянуть свою месть на несколько лет, и тогда странная череда смертей не возбудила бы ничьих подозрений.

– Так, может быть, дело именно в этом? Может, они как раз хотят, чтобы всем стало ясно: это не несчастные случаи, а именно месть? Иногда месть это дело чести. А может быть, причина в умирающем товарище? Я имею в виду, они хотели его порадовать. Чтобы перед смертью успел узнать, что все получилось – не только у него, а у всех.

Мой друг некоторое время молчал, задумчиво разглядывая свои руки. Наконец кивнул:

– В твоем изложении эта гипотеза звучит довольно сумбурно, но вынужден признать, так действительно вполне может быть.

– Это горе надо срочно залить, – сказал я. – Например, кофе. Давно я о нем не вспоминал. Если составишь мне компанию, могу добыть тебе чаю. И вообще всего, что пожелаешь. Хотя с таким поваром, как твой, мои шансы соблазнить тебя напитками из иных Миров невелики, это я и сам понимаю.

– Ну, чаю-то от орденского повара не дождешься ни при каких обстоятельствах, – резонно заметил Шурф. – Хотя я иногда думаю, что если ты достанешь из Щели между Мирами листья этого замечательного растения и дашь мне подробную инструкцию, результат может превзойти самые радужные ожидания.

– Почему нет, – кивнул я. – Этим сейчас и займемся. Давно я из Щели между Мирами ничего не таскал!

– Чай для меня ты доставал не далее как минувшей ночью.

– «Минувшей ночью» – это и есть давно. Она же уже минула.

– А что по твоим меркам «недавно»?

Я задумался. Не хотел обманывать его в столь важном вопросе. Наконец сказал:

– Максимум – полчаса назад. Только не спрашивай меня: «Как жив-то до сих пор?» Я тоже не знаю. Наверное, просто потому, что меня пока никто не проклинал.

– Подозреваю, это как раз вполне бессмысленное занятие, – усмехнулся мой друг. – Как ни старайся, ты не заметишь, что проклят, а если даже заметишь, тут же на что-нибудь отвлечешься, и пиши пропало. Напрасный труд. Я бы, пожалуй, не взялся.

Говорю же, он знает меня лучше, чем я сам.

Я только успел достать из Щели между Мирами чашку чая для Шурфа, как выражение его лица неуловимым образом переменилось; раньше я таких вещей в упор не видел, а теперь почти всегда замечаю, если моего собеседника отвлекли Безмолвной речью. И сейчас сразу понял, что кофе мне придется пить в одиночестве. Ничего не поделаешь, такова специфика дружбы с Великим Магистром. Магический Орден в этом смысле ничем не лучше специнтерната для трудных подростков: если целых полчаса обошлось без происшествий, директору, считай, крупно повезло.

– Мне придется уйти, – вполне предсказуемо сообщил мой друг.

Я развел руками, всем своим видом демонстрируя покорность судьбе, как я ее себе представляю. То есть скорчил зверскую рожу. Но Шурф неожиданно добавил:

– Если ты никуда не спешишь, я бы с удовольствием вернулся, самое большее через четверть часа. Дело у меня достаточно неотложное, но по сути пустяковое: просмотреть и подписать некоторые распоряжения. Оказывается, по-настоящему хороший секретарь – это не всегда удобно: порой он справляется с работой несколько быстрей, чем было запланировано.

– Каков негодяй, – возмутился я. – Справляется он, видите ли! Нет чтобы завалить все задания и быть заточенным в стене или превращенным в ночной горшок; не знаю, как там у вас в Ордене заведено наказывать провинившихся. Но зачем тебе куда-то уходить? Пусть приносит документы сюда. Ты их подпишешь, и дело с концом.

– Сюда? – изумленно переспросил мой друг.

Он явно собирался порадовать меня длинным страстным монологом на тему «всякому занятию свое место». Ну, то есть что работать якобы следует в рабочем кабинете, а у меня на крыше, напротив, валять дурака в свое удовольствие. Но вовремя вспомнил, с кем имеет дело, представил, что я могу на все это ответить, и больше ничего не сказал.

– Все-таки ты большой начальник, хочешь того или нет, – объяснил я. – А большим начальникам не следует срываться с места по первому секретарскому зову. Это же его работа – бегать за тобой, куда бы тебя ни занесло. Да хоть в Арварох, где, как недавно выяснилось, скачут стада ядовитых зайцев. Моя крыша все-таки гораздо меньшее зло.

– Это тебе только кажется, – довольно сухо сказал сэр Шурф. Но подумав, добавил: – Ясно, что тобой движет понятное и даже отчасти простительное желание шокировать моего секретаря. Тем не менее, по сути ты прав. Совершенно не ожидал, что ты разбираешься в тонкостях субординации.

– Да ладно тебе, – улыбнулся я. – Ни в каких тонкостях я не разбираюсь, просто придумал наспех аргумент, который теоретически мог бы прийтись тебе по душе. Хвала Магистрам, угадал. Но «шокировать» – это все-таки слишком сильно сказано. Человека, пережившего Смутные Времена в качестве правой руки Нуфлина Мони Маха, и настоящим-то демоном, пожалуй, не проймешь, не только моей скромной персоной. Просто мне до смерти любопытно посмотреть на существо, которым ты настолько доволен. То есть даже не им самим, а его секретарской работой – что это вообще должно быть?!

– Тебя можно понять, – неожиданно согласился мой друг. – На твоем месте мне бы и самому было любопытно. К тому же, твои соображения о том, что начальнику не следует бегать за своим секретарем, кажутся мне более чем разумными. Ладно, твоя взяла. Я его позову.

Хваленый секретарь появился не сразу, то ли собирал заранее разложенные на столе документы, то ли наспех зубрил какое-нибудь старинное заклинание для одоления демонов, чтобы, воспользовавшись счастливым стечением обстоятельств, покончить с одним из них в моем лице. Так или иначе, а ждать его нам пришлось минуты три. Я, конечно, извелся от нетерпения и любопытства. Чтобы отвлечься и заодно насмешить Шурфа, время от времени возмущенно восклицал: «Ну и где мой сегодняшний ужин? Куда подевался? Мне что, опять невинных студентов по библиотекам ловить?» – и все в таком роде. Мой друг делал вид, будто ему совершенно не смешно, но мы оба знали ужасную правду: еще как смешно. За долгие годы знакомства я привил ему вкус к идиотским шуткам. Не зря в старину в здешних краях говорили: с кем поведешься, в то и превратишься. Так оно и есть.