Шарлотта улыбнулась, прикрываясь салфеткой. Николь определенно знала, как подбросить кошке мышку, когда хотела добиться своего. Совсем как ее брат.

— Пожалуйста, Раф! — взмолилась Николь, молитвенно сложив ладони и заискивающе глядя на него. — Шарлотта права. Мы никогда нигде не были.

Шарлотта ожидала, что Раф решительно воспротивится, но после первой вспышки он в основном глядел на нее сквозь прикрытые веки, словно глубоко задумался. А затем улыбнулся, довольно зловредно, как ей показалось.

— Только если Шарлотта согласится сопровождать вас и оберегать от всяких неприятностей. Как, Шарлотта?

— Это будет неуместно, — быстро ответила Шарлотта. — Не говоря уже о том, что почти невозможно, по крайней мере, что касается последнего.

— Ах, но сейчас ты ошибаешься, Чарли, потому что это возможно. И даже вполне. Ты знаешь, я получил письмо от матери, в котором она сообщает, что остановится на время сезона в моем особняке на Гросвенор-сквер, поэтому твое присутствие будет вполне уместно. Более того, я соглашусь только при этом условии.

Итак, теперь Шарлотта собиралась снова отправиться в Лондон и поселиться на этот раз в особняке герцога на Гросвенор-сквер, а не в тесном домике на Хаф-Мун-стрит, который ее родители лишь и смогли позволить себе снять для ее единственного сезона четыре года назад.

Хотя официально сестер еще не следовало вывозить в свет, Рафа могли засыпать приглашениями на балы и рауты, в личную ложу герцога на театральные представления и, возможно, вручить пригласительный билет в Олмак. Не то чтобы Шарлотта ожидала, что эти приглашения будут относиться и к ней, но это было вполне вероятно. В конце концов, она будет находиться в особняке вместе с герцогом, явно считаясь гостьей его матери, поэтому игнорировать ее будет трудно.

И она окажется за целые мили от коттеджа «Роза» и всех несчастий, от которых она так стремилась избавиться.

Но главное, там будет Раф. Он будет в Лондоне.

— Я и впрямь сошла с ума, если считаю, что из этого что-то выйдет, прежде чем он осознает всю значительность своего нынешнего положения, — пробормотала Шарлотта, переступая через обнаженный корень дерева и тут же зацепившись капюшоном за низко висящую ветку, о которой знала и всегда старалась держаться от нее подальше.

Она остановилась, протянув руку, чтобы отцепить капюшон, и вдруг поняла, что в лесу стало как-то неестественно тихо. Не было слышно ни пения птиц, ни мягкого шуршания мелких зверьков, снующих в зарослях.

— Черт возьми, все спрятались. Собирается дождь, а я застряла у этого дурацкого дерева, — проворчала она, еще сильнее дергая капюшон.

Она даже не заметила, как солнце, обычно в это время года еще довольно ярко освещавшее опавшую листву, закрыла огромная черная туча. Казалось, что наступили сумерки.

А затем, словно по безмолвной команде, с юго-запада задул ветер. Но не легкий ветерок, который мог лишь пронести листву у ее ног, а настоящий ветер, завывающий в верхушках деревьев, низко склоняющий их и в то же время подхватывающий опавшую листву, всякий сор и мелкие камешки, с немелодичным воем взметая все и кружа в воздухе.

Сразу резко похолодало, словно сама природа распахнула окно в зиму, и Шарлотта вздрогнула. Она пыталась дрожащими пальцами отцепить капюшон от ветки, которая словно вырывалась от нее сейчас, и ей пришлось освободиться от накидки, чтобы завязки не удушили ее.

Сердце ее колотилось в груди, пока Шарлотта сражалась с деревом, и она не могла понять, отчего разразилась эта внезапная буря. За свои двадцать два года она видела немало бурь в конце ноября, но никогда еще не случалось такого стремительного урагана, возникшего совершенно неожиданно, который ничто не предвещало.

Однако она читала о том, что такие ураганы бывают. Она полагала, что каждый либо слышал рассказы об этом, либо, как и она, читал «Шторм» Даниэля Дефо, где подробно, с приведением свидетельств очевидцев, описывались последствия урагана необычайной силы, пронесшегося более ста лет назад над Англией[8]. В Ла-Манше тогда погибло более семисот судов и столько же в Темзе. От Борнмута до Лондона и дальше разрушения были ужасными: затопленные поля, лежащие в руинах жилища, вырванные с корнем деревья и тысячи погибших людей. Сколько же этих несчастных было застигнуто на улице первыми порывами ураганного ветра?

Тот ураган тоже возник внезапно и бушевал в течение двух дней, почти полностью изменив облик Южной Англии.

— Прекрати! Это просто буря! — одернула она себя, и ее тревогу смело ветром.

Освободив наконец свой капюшон, Шарлотта пыталась снова закутаться в накидку. Она натянула капюшон на голову, закрыв лицо, чтобы пыль не попадала в глаза и рот, и повернулась спиной к ветру, который почти вытолкнул ее на тропинку.

Здесь, среди деревьев, ей грозила опасность: любое из них могло сейчас сломаться и упасть на нее. Ей нужно бежать в укрытие, и срочно. Она находилась гораздо ближе к Ашерст-Холл, чем к коттеджу «Роза», но размышляла не более доли секунды, прежде чем снова повернулась лицом к ветру и направилась к своему дому.

Огромное каменное здание Ашерст-Холл могло наверняка выстоять перед любым ураганом. Но коттедж «Роза» сложен из кирпича лишь наполовину, его верхний этаж бревенчатый, оштукатуренный снаружи, а крыша тростниковая, и стоит он, открытый всем четырем ветрам.

И там мамина любимая оранжерея, вся остекленная, со стеклянной крышей.

Покидая сегодня коттедж, Шарлотта видела, что отец часом раньше взял повозку, запряженную пони, и поехал в деревню в аптеку, чтобы восполнить запас маминых лекарств. А мама в оранжерее пересаживала растения.

— О господи, пожалуйста… — горячо молилась Шарлотта, с трудом передвигаясь.

Она сражалась с ветром, цепляясь за стволы деревьев, а ее накидка раздувалась позади, словно парус, замедляя шаг. Она развязала завязки, и накидка тут же взвилась у нее над головой и исчезла в верхушках деревьев, оставив ее в одном тонком муслиновом утреннем платье.

Внезапно сплошной стеной хлынул косой дождь, ударив ей в лицо. Она мгновенно промокла до нитки, почти ничего не видя перед собой: под мощным ветром дождевые струи кинжальными ударами били в глаза.

Позади раздался ужасный треск. Оглянувшись, Шарлотта увидела, как засохшее дерево, под которым она укрывалась всего несколько минут назад, с корнем вырвало из земли. Оно рухнуло на тропинку, закрыв ее наполовину, и его верхние ветви переплелись с ветвями других деревьев.

Ее страх был вполне оправдан, и Шарлотте хотелось дать волю слезам. Ей хотелось найти самое крепкое дерево и спрятаться за ним. Хотелось сжаться в маленький комок и закрыть уши, чтобы не слышать воя ветра.

Она продолжала идти. Порывы дождя слепили ее, вокруг сейчас были лишь небольшие деревья, тропинка, которую она знала так хорошо, почти исчезла, и она боялась потерять ее и заблудиться в лесу. Но она продолжала идти. Выбора у нее не было.