Она оглядела нас.

— К концу обучения вы получите возможность выбрать какой-то мир и специализироваться по нему. С развитием контакта в мир будут прибывать ученые, исследователи, а потом и туристы. Вы будете посредниками между прибывшими и местными, вы будете экспертами, послами в этих мирах. Это сложная задача, справятся не все, но Кристалл не выбирает для Закрытых миров кого попало. Высшая ступень — работа с Нулевыми мирами. Те из вас, кто покажет лучший результат, смогут отправиться туда в качестве особых специалистов. Эти миры не знают о войне и не знают о том, что такое вселенское зло.

Она вздохнула.

— Но теоретически… чисто теоретически… предполагается, что в этих мирах может обитать, затаившись в ожидании удобного момента, Враг.

Шагая за Силенкой и остальными к деревне дайт, где вот-вот должен был начаться ритуал призыва дождя, я раздумывала и одновременно гнала от себя раздумья. Ключ к разгадке моих ночных кошмаров спрятался в мире, где возможно, «чисто теоретически» засело то самое Вселенское зло, об уничтожении — черт, о полном уничтожении! — которого так заливисто пела мне тетушка Раштлек.

Я уже не знала, чему верить, а чему — нет.

Я уже не знала, смогу ли я когда-нибудь выбраться из этой ловушки, попасть домой, увидеть родителей… Почему в романах про попаданок все иначе? Почему они уже через пару страниц повествования забывают о доме, обретают ухажеров в виде прекрасных принцев и кучу сверхспособностей?

Наверное, потому что тогда ни одна главная героиня не дожила бы до конца романа.

Еще немного — и от кошмаров я начну сходить с ума. Сегодня ночью я закричала так, что подскочили и Лидилла, и девушки. Я с трудом успокоила их, сказав, что такое со мной бывает, но утром все равно было стыдно.

Я радовалась, что мне не задают вопросов. Молчание — лучшая тактика, и, отводя глаза и делая вид, что не замечаю разглядывания, я молилась только о том, чтобы прошлая ночь не повторилась.

Стоя позади Силенки у самого края центральной поляны, где уже собрались все действующие лица грядущего представления, я постаралась отрешиться от собственных гнетущих мыслей и вспомнить все то, что говорил о вызове дождя учебник.

Ритуал призыва дождя включал в себя все знакомые мне из истории собственной планеты этапы.

Жертвоприношение. Ритуальный танец. Праздник.

Одно из старых деревьев поджигалось с помощью грубой линзы из стекла естественного происхождения. Подожженный дайт танцевал танец, размахивая ветками в определенной последовательности, пока старшее дерево обращалось к Солнцу с просьбой послать благодатный дождь, а остальные жители деревни подкладывали в танцующий костер «дрова» — отдавали своих домашних «животных», тела собранных в лесу засохших диких растений и все такое прочее. Когда дерево сгорало, вокруг поляны возникало что-то вроде области низкого давления, и через некоторое время, и правда, начинался дождь. Силенка сказала, что пока исследования в этой области не проводятся. Возможно, что-то было в составе дыма, возможно, старшее дерево каким-то образом могло предсказывать погоду, а ритуал просто-напросто давал ему возможность укрепить собственный авторитет — не знаю. Если кому-то из нас понравится этот мир, он сможет вернуться сюда после окончания Школы и раскрыть секрет ритуала. Лично у меня такого желания точно не возникнет.

Сухое дерево, с которого почти слезла кора, вышло в центр круга, образованного жителями деревни. Все были здесь — и большие, и малые, и корявые дайт с облезлой корой и сухими пальцами, и молодая поросль, только-только научившаяся ходить. Чужой жизни отвели место позади, и Силенка еще раз проинструктировала нас по поводу того, что следует, и чего не следует здесь делать. Мы выслушали ее наставления без особого энтузиазма — почти то же самое, что говорилось вчера вечером, она повторила еще и утром. Керр даже беззвучно шевелил губами в некоторых местах — видимо, затвердил часть текста наизусть.

Старшее дерево вынесло в центр поляны линзу — грубое стекло, отражающее свет здешнего яркого солнца. Мы еще раздались вширь, оставив два дерева стоять в центре выложенного накануне каменного круга. Как объяснил Рщгх — а все четыре дня показывал и рассказывал нам о дайт он — это делалось для того, чтобы священное пламя не расползлось дальше. Разумная предосторожность в мире, где огонь сжигает тебя дотла за несколько минут. На всякий случай утром мы наносили воду из дальнего ручья. Если она не понадобится, пригодится жителям. Оставим в качестве прощального подарка, ведь завтра нас уже не пустят в деревню.

Жертва встала перед старшим деревом и задрала голову. Все прощальные слова прозвучали еще вчера, во время устроенного по этому случаю праздника, на который нас не пустили. Вечеринка для своих, вход по приглашениям. Даже Силенка не знала, что творится в деревне во время этих празднеств, хотя наша группа была в ее практике далеко не первой, кому посчастливилось поприсутствовать на ритуале вызова дождя. Слишком еще слабы были социальные связи между Белым и этим мирами, слишком примитивна была эта цивилизация, созданная на осколках ледникового периода, который еще даже и не окончился.

«При моей жизни, наверное, мы и там и не побываем, — сказала Силенка утром, когда кто-то спросил ее. — Они суеверны, как и все первобытные народы. Считается плохой приметой пустить чужака на такое интимное празднество. Это ведь самые настоящие проводы на смерть. Не думаю, что, случись такое у нас, кто-то из семьи или родственников захотел бы, чтобы присутствовали посторонние. Ведь это все равно, что подглядывать за умирающим».

Как бы то ни было, жертва вела себя спокойно и уверенно. Старшее дерево заскрежетало пластинками, подняло кверху линзу и направило пучок света на тонкие сухие ветки на макушке своего собрата. Ждали недолго. Раздался легкий хлопок — и от листьев поднялся тоненький сизый дымок. Еще пара секунд — и сухие веточки занялись. Пританцовывая, дайт обошел тлеющего собрата по кругу, поджигая то тут, то там, пока все дерево не окутало дымом. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее начали стучать пластинки, выдавая одну и ту же последовательность слов, которые одновременно были и песней, и ритмом. Чем сильнее дымилась жертва, тем больше стоящих вокруг присоединялось к этой песне, тем быстрее становился танец — хаотическое движение рук и ног, потряхивание ветками и хлесткие удары в пустоту, рассекающие воздух.

Откуда-то понизу резко потянуло холодом. Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Мурашки сменились крупной дрожью, застучали зубы. Я огляделась и увидела, что и остальным тоже некомфортно. Даже Керр выглядел так, будто вот-вот начнет переступать с ноги на ногу. Девушки прижались друг к другу, Лидилла, как и я, обхватила себя руками и опустила голову вниз, глядя под ноги.

Песня и танец достигли крещендо, когда горящее дерево упало в центр круга. Столб дыма подобно указующему персту взметнулся в чистое небо. Песня утихла, старшее дерево отошло в сторону, воздев к небу руки. По его знаку дайт стали по очереди подходить и бросать в костер сухие ветки и поленья — части погибших диких и одомашненных растений. Костер становился все шире и выше, пока, наконец, не наткнулся на препятствие в виде каменного круга и не заплясал в нем, не в силах двинуться дальше. Вокруг стало темнее. Пламя в буквальном смысле засасывало в себя воздух, и вскоре у меня в ушах зазвенело от перепада давления. Ощущение было как при посадке самолета. Я летала в жизни всего пару раз, но хорошо его запомнила.