— Где Лэмб? — спросил я.

— Отдыхает в своей комнате.

— Скажи ему, пусть выйдет сюда.

Херби привстал.

— Сядь! — приказал я. — Я не говорил тебе, чтобы ты ходил за ним. Я сказал: позови его сюда!

— Ему это не понравится, — тонко сказал Херби.

— Не выводи меня из себя! Позови его!

Херби прочистил горло и заорал:

— Мистер Лэмб! Мистер Лэмб, можно попросить вас сюда? К нам пришёл Бойд.

— Мило и вежливо, — одобрил я. — Но заставит ли это его поторопиться?

Я оглянулся вокруг. Стол у одной из стен был уставлен стеклянными колпаками, под которыми находились часы всех марок и систем.

— Кто их собирает?

— Лэмб, — буркнул Херби, — это его хобби.

— Должно быть, они недёшевы?

— Нет ни одной штуки дешевле сотни или двух монет, — сказал он почти с гордостью. — Это третья по ценности коллекция в Соединённых Штатах.

— Ну да?

Я дал Лэмбу ещё десять секунд, но он так и не появился.

— Эй! — заревел я. — Толстяк!

Ответа не было, но он не мог не услышать меня, если только не умер, а он ещё не умер.

— Говорят, что у вас третья по ценности коллекция?

Я досчитал до трех, навёл свой пистолет на самые большие часы, какие там были, и нажал на спуск.

Звук бьющегося стекла был вполне внушительным. Несколько секунд обломки и осколки с шуршанием сыпались на ковёр, потом опять стало тихо.

— Толстяк! — завопил я. — Теперь у вас четвёртая по ценности коллекция часов! Если вы не появитесь здесь через десять секунд, она станет пятой!

Из комнаты Лэмба донёсся раскатистый рёв ярости.

— Если вы прихватите с собой пистолет, толстяк, — крикнул я, буду стрелять, а в вас не промахнёшься!

Через шесть секунд колыхавшаяся туша Лэмба ввалилась в комнату. Его рубашка не была застёгнута, а подтяжки волочились за ним.

— Рад, что вы смогли придти, — сказал я. — Сядьте рядом с Херби на диван. Дэнни расскажет вам на ночь сказку.

Лэмб поплёлся к дивану, увидел останки часов и застонал от ярости. Добравшись, наконец, до дивана, он бессильно опустил на него свою тушу, и диван немедленно стал на три дюйма ближе к полу.

Они сидели рядышком, глядя на меня с жаждой крови в глазах. Я улыбнулся им.

— Я не буду оригинален и начну с самого начала.

Я рассказал, как Эдел наняла меня, чтобы отделаться от мужа. Как я нашёл лечебницу доктора Фрэзера и подготовил встречу Ники-боя. Как я предложил пари, на которое он клюнул так охотно, что сыграл, вероятно, лучшую в своей жизни роль и пересказал им историю Фрэзера, как он рассказал её мне. Я даже рассказал им о том, как уверенно описал Обри Фрэзеру в качестве человека, принудившего его поставить Ники-боя в положение беглого маньяка. Но доктор Фрэзер заявил, что моё описание этого человека неверно, а потом сам набросил портрет. Я повторил это описание до последней чёрточки, включая полоску пластыря на переносице.

— Куда вы, черт побери, клоните, Бойд? — проворчал Лэмб. — В чём тут смысл? Этот ваш доктор явно лжёт. Зачем бы Херби стал это делать? Он знает: я хочу, чтобы Николас Блэр осуществил свою постановку, и я смог вернуть хоть бы часть денег, которые вложил туда. Херби работает на меня. У вас совсем не сходится. Нет никакого смысла!

— Если смотреть на это по-вашему, толстяк, — сказал я вкрадчиво. — Но можно смотреть и под другим углом. Меня всё время водили за нос и, возможно, не одного меня! Верно, Херби работает на вас. Вы думали когда-нибудь, что может случиться, если он в то же самое время работает на другого? Вы оба платили ему, но, может быть, другой платит больше?

— Херби работает на меня вот уже шесть лет! — засопел Лэмб. — Я не верю, что он так поступил со мной!

Но его голос звучал задумчиво.

— Это все равно, что вы уже шесть лет носите в кармане бутылочку синильной кислоты и ни разу не пролили ни капли. Потом кто-то залезает к вам в карман и вытаскивает пробку. У вас по-прежнему есть бутылочка, но она пуста. Вы не знаете об этом, пока не почувствуете жжения.

— Бросьте, Бойд! Зря теряете время!

— Как хотите, толстяк. — Я пожал плечами. — Но теперь вам придётся смотреть на это с двух сторон. Если вы правы, тогда Херби верный парень, который режет людей только по двум причинам: по вашему приказу или по своей охоте. Но если вы ошибаетесь, и Херби водит вас за нос, вы это почувствуете. С этого момента вы будете пристально наблюдать за ним, проверять его при каждой возможности, а он будет наблюдать за вами, толстяк, так же пристально, как и вы за ним. Потому что, когда настанет время прыжка, тот, кто прыгнет первым, тот и уцелеет.

Я попятился к двери.

— Так-то, — сказал я. — Надеюсь, теперь вы будете наслаждаться обществом друг друга. Я дам вам один последний совет, толстяк: вам, собственно, следует остерегаться Херби по двум причинам. О первой я уже сказал. Вторая намного сложнее. Иногда, когда на него находит, ему просто необходимо распотрошить кого-нибудь и может случиться, что достанется тому, кто первым попадётся ему под руку. Ему не всегда нужна причина!

Я остановился на секунду, дойдя до двери, и достал из кармана нож Херби.

— Виноват, Херби, — извинился я. — Чуть не забыл отдать тебе нож!

Я ловко бросил ему нож, он также ловко поймал его на лету и сунул в карман пиджака. Может быть, мне показалось, но именно тогда Лэмб отодвинул свою тушу по дивану подальше от Херби.

— Ну, ладно, — сказал я, — желаю вам хорошо повеселиться.

Лифт был на месте, дожидаясь меня. Я съехал вниз, по дороге засовывая пистолет в задний карман, быстро дошёл до своей машины и сел за руль.

* * *

Возле многоквартирного дома на Восточной семидесятой улице нашлась приличная стоянка. Я поставил машину и вошёл в дом, где мне пришлось ждать лифта секунд двадцать. Я первым вошёл в него и нажал на кнопку девятого этажа, но какой-то тип вскочил вслед за мной и уже тянулся к кнопке четвёртого этажа, когда вдруг оказалось, что он не может её достать. Главным образом потому, что я ухватил его за локоть.

— Сначала мы едем на девятый, — заметил я ему. — Я спешу. Вы потом можете попасть на четвёртый по дороге вниз.

— Пусти руки! — зарычал он. — Да кто вы такой, черт вас побери! Доведёшь, дам разок по носу!

Я отпустил его руку.

— По-моему, я тот, кто сначала поедет на девятый! — Отодвинувшись, я врезал ему по носу. — Меня даже не надо доводить, особенно сегодня, братец!