приказал кучеру, усаживаясь в карету. — Продуктивно день прошёл. Теперь и отдохнуть можно.

* * *

Отдыхал я до утра. А утро началось с того, что вспомнил — пора бы уже Тихонычу вернуться из Обрадово.

Он, как выяснилось вскоре, вернулся. Сидел в столовой, пил чай. Дожидался, пока я проснусь.

— Ну? — присаживаясь к столу, спросил я. — Чем порадуешь?

— Всё великолепно! Всё просто чудесно наладится теперь! — заверил меня Тихоныч. — Только нужно вложить около пятисот империалов.

— Знаешь, Тихоныч. Если в меня вложить около пятисот империалов — у меня тоже всё чудесно наладится. Как говорится, с деньгами — и дурак сможет.

— Ну, сами посудите, ваше сиятельство. За то время, что в Обрадово ведьма лихобродила, люди, считай, всю скотину порезали да съели. Инструмент попродавали, пропили. Там ведь один Кузьма — крепкий хозяйственник, а остальных вы видали. Если хотим быстро поднять деревню, вложения необходимы. А без вложений — год точно теряем. Сейчас пахать ведь нужно, что-то ещё можно успеть посеять. А в Обрадово на всю деревню — один бык, у Кузьмы.

— Трактор бы, — вздохнул я.

— Это имя быка? Или мерина?

— Почти. Это примерно сотня меринов под одним капотом.

Тихоныч вздохнул.

— Всё бы вам, ваше сиятельство, шутки шутить! А пахать-то нужно уже сейчас. Вот, список я составил. Если изволите утвердить и выделить средства…

— Тихоныч, — перебил я, — ты мой управляющий. Про мои средства ты лучше моего знаешь. Есть у нас такие деньги?

О той сумме, которую получил — и ещё получу — с Дорофеева за лошадей, намеренно сообщать не стал. А то, смотрю, расслабился Тихоныч. Успел привыкнуть, что я вечно решения проблем вытаскиваю, как фокусник — то из рукава, то из шляпы. Своей головой думать совсем не хочет.

— В Ужиково с быками и лошадями — как? — задал я наводящий вопрос.

— Там-то — полный порядок. А что?

— Поля в Ужиково вспахали они уже?

— Конечно! Уж недели две как всё засеяли!

— Ну вот, перегони ужиковский транспорт в Обрадово и не морочь мне голову.

У Тихоныча задёргался глаз.

— Это, простите, как же? Это же… хозяйский скот. Люди не поймут. Бунт выйдет…

— Людям надо объяснить, что времена сейчас тяжёлые, и мы вводим элементы плановой экономики. Скажи им, что оброк в этом году в два раза скостим. Покатит?

— Может быть, как вы выражаетесь, и покатит, — с сомнением сказал Тихоныч. — Только я сомневаюсь. Народ с добром-то своим расставаться ой как не любит.

— А быки этому народу сейчас нужны, вообще?

— В каком смысле?

Судя по выражению лица Тихоныча, мы говорили на разных языках.

— В прямом, Тихоныч! На них вспахали — спасибо. Коров они там по весне покрыли — ещё большее спасибо. А теперь что? Теперь этих быков просто кормить — пока пора не придёт урожай собирать. Молока они не дают, если у хозяев с головой всё в порядке. Верно я рассуждаю, нет?

— В-верно… — пробормотал Тихоныч.

— Ну, вот. А мы с тобой быков забираем, и всё время, пока пахота, кормить будем за свой счёт. Да плюс оброк урежем. Выгодное предложение.

— Может быть, вы и правы… Да только поверят ли?

— Мне — поверят. Я за Макара вписался. А простые люди добро очень хорошо запоминают. Так что — давай, Тихоныч. Крутись, как уж на сковородке, но чтобы Обрадово в этом году отпахалось и отсеялось. Без дополнительных вложений.

— А инструмент? А плуги?

— Тихоныч! — взвыл я. — В Ужиково плуги есть?

— Всё! Я понял вашу мысль, Владимир Всеволодович. Всё устрою.

— Так служить, — кивнул я.

Тихоныч бросился было к выходу.

— Постой. Сперва в каретный сарай загляни. Там Данила должен был коляску новую пригнать.

— Коляску? — Тихоныч захлопал глазами. — Это зачем же?

— Ну, как зачем? Тебе. По хозяйству мотаться.

— Мне⁈

— Ну, у меня карета есть. А остальные за ворота — и то редко ходят.

— Владимир Всеволодыч… — Тихоныч прижал руки к груди.

— Да иди уже! Принимай транспорт. Может, не понравится ещё.

Тихоныч издал восторженный звук и поскакал к дверям резвее молодого.

А я принял из рук тётки Натальи блюдо с горячими оладьями и продолжил завтрак. Подумал, что в крайнем случае, и транспорт, и сельхозорудия можно будет одолжить у того же Дорофеева. Вряд ли откажет дорогому соседу. Сколько он заплатил за лошадей, Тихонычу скажу попозже, нефиг ему сейчас расслабляться.

Ишь, устроился — чуть что, дайте денег, ваше сиятельство! С деньгами-то, понятное дело, что угодно можно решить. Но деньги нам ещё ой как пригодятся. Нелёгкая это работа — поднимать хозяйство. Особенно такое, на которое предыдущему хозяину было наплевать.

Но ничего, справимся. Где наша не пропадала.

Глава 10

Закончив с завтраком, я вышел во двор.

Поднял голову к небу. В небе летал подаренный Дорофеевым сокол, описывая над усадьбой круги.

— Иди-ка сюда, — позвал я.

И скастовал Знак.

Сокол стрелой рухнул с небес на землю. Охренеть всё-таки, как они это исполняют. Кажется, что непременно в лепёшку расшибётся — а ему хоть бы хны. Встал на лапы и уставился на меня.

— Хорош! — похвалил я. — Сивка-бурка, вещая каурка… Значит, внимай. Основная твоя задача — охранять территорию. Если здесь начнётся какая-то беда. Сработает защитный амулет, появятся левые люди, начнут бить, убивать и грабить — всё вместе или что-то одно, ты сразу летишь ко мне. И верещишь три раза.

Сокол открыл клюв и издал подряд три трели.

— Молодец, — похвалил я. — Всё-таки один Знак — хорошо, а Знак плюс дрессировка — в десять раз лучше. Верно я говорю?

Сокол издал одну трель.

— Еще больше молодец! А теперь — лети, раздобудь себе пропитание. Я забыл у Дорофеева спросить, чем вас кормят. Приедет, спрошу. А пока — управишься сам?

Уговаривать сокола не пришлось. Он издал довольный клёкот. Кажется, охота в дикой природе была для него предпочтительнее кормушки.

— Ну, вот и отлично. Вечером — ко мне, вон туда! — Я указал на башню. — Понял?

Утвердительно пиликнув, Сокол сорвался с места. И мгновенно скрылся с глаз, только его и видели.

— Это ты для почтовых сообщений птицу раздобыл? — потягиваясь.