Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но-но! — мгновенно опомнившись, возмутился я. — Да за тётку Наталью я горло перегрызу!
Дорофеев засмеялся.
— И я вас вполне понимаю! Почему и сказал — «вдруг»… Ну, что же? Посмотрим лошадок?
Лошадок мы посмотрели. Граф остался ими полностью доволен.
— Завтра пришлю людей — заберут, если не возражаете. И оставшуюся часть суммы привезут, разумеется.
— Ну, если даже меня не будет — я всех своих предупрежу. Так что пускай приезжают. Наверх-то поднимемся?
Дорофеев высказал живейшее желание подняться наверх. Там долго и с любопытством знакомился с подзорной трубой, обозревая окрестности.
— Да, — сказал он в конце концов. — А ваш дядюшка был большой затейник.
— И да, и нет. Когда я здесь появился, эта башня стояла заброшенной, восстанавливать пришлось. Лестницу, вот, на моих глазах сделали. Хотя, правду сказать, дядюшку последние десятилетия в принципе мало что интересовало.
Дорофеев кивнул:
— Этого я не мог не знать. Деревни, с позволения сказать, пришли в запустение.
— Да уж… Но ничего, уже решаем вопрос. В Обрадово, например — оказывается, ведьма куролесила. А как прибили, так и дело на лад пошло. Вы, кстати, если у вас в деревнях что-то странное творится — говорите мне сразу. Твари, оказывается, очень по-хитрому могут себя вести. Иной раз и не сообразишь, что то — из-за тварей всё кувырком идёт, а не просто так.
Дорофеев вдруг хмыкнул и прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Я вопросительно посмотрел на него.
— Так-так?.. Говорите, не стесняйтесь!
— Да, понимаете ли… Так-то я бы и не вспомнил, но вот вы сказали — и забрезжило. Есть и вправду некая странность в одной моей деревеньке. Буквально пару дней назад выслушивал доклад управляющего. За месяц четверо человек погибло.
— Как именно? — Я уже крутил в голове крыс, волкодлаков и упырей.
— Странно. Один, к примеру, угорел в бане. Ну, то дело обычное, хотя и печальное. Мужик-то взрослый был, явно не впервые мыться пошёл.
— Может, сердце прихватило. Мало ли, как бывает.
— Бывает, безусловно, всякое. Но в той же бане через несколько дней образовался ещё один покойник. Говорят, залез головой в такую узкую щель, что немыслимо для человека. И так скончался. Оба — родственники хозяев. А потом вдруг — хозяева, оба. Муж и жена.
— И тоже в бане?
— Именно. Как сообщают, ошпарились насмерть.
— Офигеть, весело, — прокомментировал я ситуацию.
— Говорю же — обстоятельства весьма странные. Может быть, по вашей части?
— Может, и по нашей. Проверить надо. А что за деревня, говорите?
— Пеньково.
— Наведаюсь, — пообещал я.
Вот, пожалуй, завтра же и наведаюсь. С Захаром на пару. А что? Мы с ним прекрасно вместе работаем. Глядишь, и в этот раз всё нормально срастётся. Опять же, ранг-то я апнул, а родии почитай обнулились. Надо возобновлять запасы.
Проводив сытого и довольного Дорофеева, я отыскал Захара и поставил вопрос ребром:
— Что за тварь людей в бане изводит?
— В бане? — переспросил Захар. — Так банник же.
— Какой ещё, к хренам, банник?
— Ну или обдериха. Одна сатана. Так-то они чаще мирно сидят. Но вот если хозяева не разумеют, как себя вести, тогда их наказывают.
— А в книжке про этих банников почему ничего не сказано?
— В какой книжке? — простодушно спросил Захар.
Н-да. Ладно, по ходу, пора уже перестать уповать на справочник, как на универсальный ответ на все вопросы. В Ордене, в котором изначально состоял Захар, судя по всему, и вовсе никаких книжек не было. Всё, так сказать, из уст в уста передавалось.
— Короче, завтра на охоту идём, — сказал я. — В Пеньково. Подбери там амулетов против банников, да посильнее.
Захар заметно пригорюнился. Ну хоть не побледнел до синевы, уже прогресс. До подмастерьев доберётся — глядишь, посмелее станет.
Я снова поднялся к себе. Полюбовался с балкона на то, как сияющий Тихоныч, в компании Данилы, танцует вокруг новой сияющей коляски. После чего подошёл к столу.
На металлической поверхности «банки» не осталось и следа грязи. Хотя никаких особенных усилий для того, чтобы её отчистить, я не прилагал. Поверхность как будто обладала самоочищающимися свойствами. Хотя — почему как будто? Мне об этих банках неизвестно вообще ничего, равно как и об их содержимом. Может, они ещё и не на то способны.
Как тебя вскрыть-то? А?
Я взял банку подмышку и спустился во двор. Рядом с каретным сараем возился плотник с помощниками — сооружали конюшню. С запасом, сразу на десять лошадей. Мало ли, какой я ещё табун пригоню. А в каретном сарае нынче тесно — там, помимо моей кареты, теперь ещё и коляска Тихоныча стоять будет.
Плотники работали под открытым небом. Для проведения сложных операций соорудили навес. Я подошёл к парню, стругающему под навесом доски.
— Тиски есть?
— Как не быть.
Парень кивком указал на зажим, держащий доску.
— Отлично. Открути-ка её пока. Мне твой инструмент нужен для проведения важной исследовательской работы.
Парень, с интересом косясь на банку у меня подмышкой, открутил доску.
Я приспособил на её место расплющенный конец банки. Зажал в тиски. Тиски стояли на грубо сколоченных козлах.
Не. Не выдержат.
— Данила! — позвал я. — Поди-ка сюда.
Приказал Даниле, плотнику, и ещё одному парню из той же команды сесть на козлы. Теперь, теоретически, должны выдержать.
Приказал:
— Поберегись! — и рубанул мечом по банке. По другому её расплющенному концу.
Заискрило. Козлы подпрыгнули. Парень, сидящий дальше всех от банки, не удержался в седле и полетел на землю. А от банки отвалилась отрубленная часть. И тут же, на глазах, деформировалась. Сплющенный овал распрямился и образовал ровный круг с загнутыми, как у крышки, краями. Края, в месте среза, оставленного мечом, сверкали на солнце. А на внутренней стороне красовался Знак, который я уже видел. «Удержать дух».
Я раскрутил тиски, вынул из них основную часть. Она деформировалась прямо у меня в руках. Нагрелась — не сильно, я удержал без проблем — и приобрела форму полого цилиндра. Верх цилиндра был срублен неровно, наискось. Я был уверен, что если приложить к «банке» «крышку»