— От… — Юля запнулась, а потом мстительно подумала, что Марине наплевать на ее состояние, почему же она должна переживать за нее, — от разлучницы.

Следующие полчаса жрица вызывала каких-то духов, затем спросила имя этой разлучницы и стала плести какую-то игрушку из непонятного материала, то ли из соломы, то ли из жестких ниток. Юля с интересом наблюдала за ее работой.

— У тебя есть что-нибудь от соперницы? Волос ее, ноготь, отпечаток пальца?

— Нет, — покачала головой Юля и разочарованно добавила: — Значит, ничего не получится?

— Почему не получится, — удивилась жрица вуду, — просто так было бы быстрее. А сейчас, пока ее настигнет твоя злоба, пройдет время.

— И много времени?

— Не знаю. Месяц, два, может, меньше… Или больше…

— Ну, тогда ничего страшного, — облегченно вздохнула Юля, — это еще не поздно.

Действительно, как может быть поздно наказать любовницу мужа?

Женщина сплела человеческую фигурку и стала что-то над ней шептать. В комнате запахло еще сильнее, и Юля подумала, что ей срочно необходим свежий воздух, чтобы она не потеряла сознание от удушающей жары, запаха трав и чего-то непонятного.

Наконец жрица положила сплетенную куклу на стол и достала откуда-то нож.

Юля вздрогнула. Ей вдруг пришло в голову, что она не спросила у гадалки, каким образом та собирается избавить ее от соперницы. И вообще, что значит — «избавить»? Юля раньше считала, что это типа отворота, мол, муж забудет разлучницу и перестанет к ней ходить. Но сейчас, когда она наблюдала за этим странным ритуалом, ей пришло в голову кое-что нехорошее. Хотя она тут же отогнала от себя эту мысль: «Нет, не может быть, это просто такой ритуал». Но все равно ей не нравилось, что жрица совершает с ножом всякие манипуляции, окунает его в какую-то красную жидкость, и кажется, будто это кровь капает с ножа.

— А что… что с ней будет? — внезапно охрипшим голосом спросила Юля.

— То, что ты и хотела, — ответила жрица.

И Юля вдруг поняла весь ужас того, что она натворила. Вуду — это же магия! Смертельная магия… Боже, как она могла забыть, думала, в игрушки играет?

— Постойте, — заорала она, когда жрица уже занесла нож над распростертой на столе фигуркой, — не надо! Я передумала, я заплачу вам, только не надо этого…

— Поздно опомнилась, — проговорила жрица, внимательно глядя на нее, — механизм запущен, духи вокруг. Обратно не повернешь!

— Пожалуйста, умоляю вас, — Юля широко раскрытыми глазами смотрела на нож, с которого стекала красная жидкость, — я не знала, не ведала, что творю. Я не хочу ее убивать!

— Или она — или ты, — тихо проговорила гадалка. — Я вызвала духов, им нужна жертва.

Она все еще держала в руках нож и принюхивалась к чему-то.

— Больше ждать нельзя, духи сердятся, — сообщила она и взмахнула рукой.

Нож вонзился в туловище соломенной куклы, и раздался какой-то странный звук. Это был треск ломающейся соломы, но Юле показалось, что она слышала крик.

Она с ужасом смотрела на нож, а потом свалилась на пол в глубоком обмороке.

Вадим Александрович помахал ей рукой. Вика помахала в ответ и повернулась к своему спутнику.

— Ну все, пока! Давай, отчаливай, не надо, чтобы он нас видел вместе!

— Еще бы, — хмыкнул Олег и надел солнцезащитные очки.

Вика получила вещи и прыгнула в объятия депутата. Он с удовольствием смотрел на нее. Да, он не прогадал, не ошибся. Вика — просто чудо. Высокая, стройная, красивая. После отдыха она стала еще лучше: загорела, капельку поправилась, узкое лицо немного округлилось, зеленоватые глаза смотрели задорно. Конечно, в постели она — словно мешок с костями, но ведь это модно — иметь жену-модель. Все крупные чиновники, бизнесмены и политики отдают дань этой моде. Но у Вадима Александровича глубоко в мозгу сидела одна мыслишка. Так глубоко, что он доставал ее наружу очень редко. С Викторией на эту тему он пока не говорил: зачем? Потом, когда он скажет «надо», она это сделает. Потому что будет вынуждена. А чего она хочет? Просто пользоваться благами, которые дает его депутатская должность, и его деньгами? Нет, милочка, придется поработать! Соловьев знал, что она согласится на ЭТО. Она ведь не дура. И захочет, чтобы он пошел в гору. А чтобы пойти в гору, ему требуется покровительство более сильного человека. И, в конце концов, он же не станет требовать от нее каких-то сверхчудесных способностей! Подумаешь, велика беда — раздвинуть ноги вовремя и перед кем надо. Он прекрасно знает, что куча мужей выбились в люди только через своих жен. Эти женщины были мудрыми и понимали, что значит новая должность мужа. Ему, конечно, не нужны были новая квартира и большая зарплата, все это есть. Просто ему надо двигаться вперед. Ему нужна поддержка. И Вика должна обеспечить эту поддержку. Она — девушка умная, сможет сделать так, чтобы все произошло естественно, а потом вовремя ввернуть словечко про него, про ее законного мужа. И все шито-крыто. И волки сыты, и овцы целы. Вот, пожалуй, это и была главная причина, по которой Соловьев торопился жениться на Вике. Подруга — это одно, а жена — совсем другое. Особенно если учесть, что она соблазнит вышестоящего друга дома. Ай-яй-яй, как нехорошо: ходил, пил, ел и красавицу-женушку приятеля не удержался и того… оприходовал. Надо ведь это дело как-то замять. Вот и будут заминать, куда денутся! Вика поспособствует! А он, депутат (пока что только депутат), будет гордо нести свои рога, они поднимут его на ту высоту, которой сам он никогда не достигнет. Ради этого можно и потерпеть, тем более что такие вещи в его кругах вряд ли будут обсуждаться: это никому не выгодно! В конце концов, он не грузчик в овощном магазине, чья жена дает направо и налево, а потом об этом судачит весь магазин. Нет, здесь дело деликатное, и люди не те, не чета грузчикам и продавщицам.

Киска Марина, конечно, тоже симпатичная и на ощупь более приятная, чем Вика, но она не так утонченна и умна. И вообще, она ведь влюблена в него, поэтому закатит такой скандал, стоит ему лишь заикнуться о своих планах насчет нее. Да она и спать-то не будет ни с кем другим, и даже если каким-то чудом ему удастся запихнуть ее в нужную постель, потом она не сможет деликатно замолвить словечко о своем бедном рогатом муже. А это как раз и главное: не то, что она перепихнется с чужим дядей, а то, как поведет себя после. Постель — это дело десятое, основное начинается позже. Вот тут-то и понадобятся ум и сообразительность, чтобы Вадиму Александровичу тоже кое-что перепало. Так сказать, с барского стола, в качестве сладкого куска — оплаты за жену.

— Вадик, поехали наконец, — вывела его из глубоких размышлений Вика. — Я уже полчаса стою на солнцепеке! Хочу домой!

— Сейчас, моя королева, — улыбнулся он, сверкая белизной вставленных зубов, — прости, задумался!

Они подошли к его автомобилю, и вышколенный шофер открыл перед ними дверцу. Вадим Александрович этого холуйства не любил, но так было надо. Положение обязывало. Пора было привыкать к той шикарной жизни, которая его ожидала в ближайшем будущем.