Мне хватило нескольких минут чтобы разглядеть точенную фигурку, плавные изгибы, крутые бедра, небольшую, но упругую грудь. Уверенная двоечка в тонком кружеве вызывала во мне совсем не фиктивные желания. Всегда считал, что умею контролировать свои инстинкты, считал, пока не увидел свою будущую жену в дорогом нижнем белье. Зараза мелкая даже не скрывала своего триумфа, дразнила меня, сука, взрослого тридцатишестилетнего мужика. Желание трахнуть ее в кабинке у стены росло с каждой секундой, пришлось напоминать себе, где мы и зачем. И потом день за днем напоминал себе, что брак у нас будет фиктивный и не хер смотреть на нее каждую минуту украдкой и все равно смотрел, глаз отвести не мог, как придурок последний из дома сбегал, чтобы не видеть ее, не видеть ее глаза, не видеть губы, такие манящие, не похожие на те, к которым я привык.

Здесь все было натуральное, так и манило попробовать, каковы они на вкус. Попробовал. Не сдержался на свадьбе, нашел сука, повод и впился в пухленькие губки, таких нежные, сладкие. Она вся была сладкая, даже пахла по-особенному и меня все сильнее засасывало в воронку незнакомых чувств. Чувств, которых не должно быть. И тех картин, что возникали у меня в голове, тоже быть не должно было: как она принимает душ, как капли воды стекают по обнаженному телу, как прижимаю ее к холодной плитке, тяну за волосы и впиваюсь в сладкие губы, как ставлю девочку на колени и…Сука. И так до бесконечности, помутнение какое-то, ненормальное абсолютно.

С ней хотелось сделать все, яркие фантазии то и дело проникали в сознание, даже во сне я видел ее. Ничего не помогало. И железки тягал до посинения, до ноющего ощущения в теле, до ломоты костей. И на стороне разряжался. Раньше этого было достаточно, жесткий, животный трах и чистые мозги несколько дней, а с появлением девчонки все полетело к чертям. С трудом сдерживал порывы трахнуть ее на столе.

Старался держаться подальше, реже появляться дома, потому что любое столкновение с ней грозило срывом. И как назло меня к ней словно магнитом тянуло, мозг отключался, стоило ее увидеть и привет, выдержка, зажимал ее каждый раз, когда подставлялся случай, непреодолимое желание касаться ее рвало на части, не говоря уже о дымящимся в штанах члене. А Настя ни хрена делу не помогала, смотрела на меня своими невозможными голубыми глазищами, покрывалась румянцем и не отталкивала. Ее симпатию сложно было не заметить, да и ревность, вспыхивающая во взгляде каждый раз, когда я возвращался домой после очередного секс марафона, который ни хрена не помогал, вопила никак не о безразличии. Стоило столкнуться с Настей и, блядь, привет, стояк.

— Эй, ты где витаешь? — огромная лапища Феликса мелькнула перед глазами.

— Да здесь я.

— Дурью ты маешься, брат. Молодая жена, конфетка просто, хватай и живи счастливо, детишек стругай.

— Сам-то давно о детишках задумывался, — усмехнулся.

— Я — это я, мне оно без надобности. А тебе и по статусу теперь вон положено, да и девочка у тебя, что надо.

— Какой нахрен статус, какие дети. Я жил и живу на работе, по ночам от кошмаров прошлого просыпаюсь, удавить могу ненароком во сне. Нахрена ей мой багаж из прошлого. Ей и двадцати нет, девчонка совсем, один мудак уже был, куда ей второй. Что я ей дам? Клетку золотую и жесткий секс по ночам? Не собираюсь я ей жизнь портить, разведемся через пару месяцев и отпущу ее в счастливую жизнь. Найдет себе ровесника гражданского и будет себе мирно жить в спокойствии и уюте.

— Ты сейчас меня в этом убеждаешь или себя?

— Да иди ты. Все, поехал я.

Затушил сигарету, попрощался с другом, передав через него извинения парням и поехал домой. Настя уже должна быть дома. Чувствовал себя уебком последним из-за то, что сделал. Перед глазами так и стоял ее взгляд, растерянный, и вид поникший, когда она поняла, что на вечере лишняя, а я, как конченный урод, добавлял масла в огонь, абсолютно не обращая внимания на ее присутствие.

Алина появилась в самый подходящий момент, я знал, что по пятницам она тусит в клубе с подружками и уверен был, что и сегодня будет. Не ошибся и шаги все наперед предугадал. Омерзительный поступок, но иначе просто нельзя. Не должна девчонка видеть во мне гребанного рыцаря, пусть лучше мудака последнего видит.

КАИН

Пятнадцать лет назад

— Послушайте, Руслан, ну не могу я вас допустить, понимаете, не могу. Не подходите вы по здоровью, — молодая женщина — врач смотрела на из-под опущенных очков, во взгляде читалось сочувствие. — Мне жаль.

— Арина Матвеевна, какое нафиг здоровье, люди от службы скосить пытаются всеми правдами неправдами, а я сам хочу служить, понимаете, сам, — я был о отчаянии, не понимал какого хрена происходит и почему меня до службы не допускают. Я ведь не дурак и тесты их чертовы прошел, и по всем параметрам подходил: офицерское звание, детдомовский, не женат, близких родственников нет. Тесты их бесконечные прошел с лихвой обогнав конкурентов и в физической подготовке никому не уступал, а тут на тебе — по здоровью не подхожу. И годы подготовки насмарку. Сначала детдом, потом суворовское, следом высшее военное. Я был лучшим, а потом пневмония подкосила, полтора месяца в военном госпитале провалялся. Вышел и поклялся себе, что восстановлюсь, потому что ни хрена в моей жизни кроме службы и не было. Мне была прямая дорога в группу специального назначения, которая теперь махала мне ручкой.

— Руслан, ну ведь служить не обязательно в спецподразделениях, необязательно на линии огня, можно ведь…

— Вы мне сейчас штабной крысой стать предлагаете? В монитор сидеть смотреть? Не для меня это, Арина Матвеевна, да и кому я там нужен? Там уже все места наперед заняты, жопами отпрысков больших начальников. Никто меня там не ждет, Арина Матвеевна. Куда мне теперь? На улицу?

— Руслан…

— Арина Матвеевна, ну будьте человеком, я здоров, как конь.

— Багиров, вы понимаете, что просите меня совершить должностное преступление?

Я молчал, она права была, конечно. Рисковать карьерой ради какого там лейтенанта она была н еобязана. У нее ребенок маленький, а это подсудное дело. Блядь.

— Извините меня, Арина Матвеевна, я, пожалуй, пойду, — я уже поднимался со скрипящего и грозящего развалиться древнего стула, когда она, вздохнув, поставила размашистую подпись и протянула мне документ.

«К прохождению военной службе в отряде специального назначения «…» пригоден».

— Вы…вы…

— Идите, Багиров, не облажайтесь только, — она махнула на меня рукой и снова уткнулась в свои бумажки.

— Приехали, шеф, — голос таксиста вывел меня из воспоминаний о дне, когда моя жизнь разделилась на до и после.

Только благодаря сжалившейся надо мной женщине я сейчас находился на своем месте. Она пошла на преступление, чтобы я мог осуществить мечту. Потом это, естественно, вскрылось. Я к тому времени успел себя зарекомендовать и избавляться от меня не спешили, а мог и под трибунал загреметь. За меня тогда командир мой впрягся, подполковник, сейчас генерал-лейтенант в отставке и тот, чье место теперь занимаю я. На мои «недостатки» закрыли глаза, они знать о себе ни разу не дали, попался на очередной медкомиссии.