это? Намекните хотя бы. Косметика? Духи?

Женщина вытаращила глаза. Она была, казалось, потрясена этим его предположением.

— Обычно она хранит это в вашей кладовке.

Теперь настала очередь удивиться Герману.

— Вы уже бывали здесь? — догадался он.

— Ну конечно! Я прихожу сюда уже лет пять как!

Она внимательно посмотрела на него и вдруг поморщилась, как от боли, словно поняла, что сказала что-то лишнее. Прикусила губу.

— Значит, вы не в курсе… Но, знаете, у меня другого выхода нет. Деньги я заплатила, а потому должна взять то, что мне причитается. Я должна была прийти к вам еще неделю тому назад, но мне надо было срочно уехать, я вернулась буквально сегодня днем, много раз звонила Алене, но ее телефон был отключен…

Конечно, отключен! Герман вздохнул, вспомнив, что он и сам, когда разыскивал жену, звонил тысячу раз, а телефон был, оказывается, в ящичке ее туалетного столика. То ли разряжен, то ли отключен. Да, точно, отключен, как сказал следователь. Потом его нашла полиция… Выходит, звонки этой особы тоже будут проверяться.

Кто эта особа и что ей нужно в кладовке? И что связывает ее с Аленой вот уже пять лет как?

— Вы извините меня, но как я могу без Алены?.. К тому же я понятия не имею, о чем идет речь.

— Вы просто позвольте мне пройти в кладовку и взять свое.

Кладовка была в двух шагах от двери, довольно вместительное помещение. Напротив двери стоял морозильный ларь, точно такой, как и на даче. В нем Алена хранила замороженные фрукты.

— Хорошо… — Герман пропустил женщину впереди себя, не переставая удивляться тому, как уверенно, по-хозяйски, она двигается по квартире, как решительно открывает дверь кладовки.

— Пожалуйста, включите свет, — попросила она его. И когда свет вспыхнул, женщина проворно достала из сумочки сложенный в несколько раз объемный нейлоновый пакет, развернула его, подошла к ларю, подняла крышку и склонилась на ним.

— Вот! — воскликнула она радостно. — Смотрите, видите? Пакет, а на нем написано, смотрите-смотрите!

На большом белом пластиковом пакете черным маркером было написано: «Вера. Кондит. 8 кг».

— Вы поможете мне достать это и уложить в сумку?

Герман не посмел уже спрашивать, что это такое. Какая-то прямоугольная тяжелая пачка чего-то замороженного.

«Если спрошу, то выдам себя, получится, что Алена скрывала что-то от меня, не доверяла, что мы были с ней не такой уж идеальной парой. Хотя, с другой стороны, как же не спросить, если это может быть связано с ее убийством? Что, если это наркотики, какие-нибудь ампулы в коробках, которые Алена прятала в морозилке? Хотя… восемь килограммов? Да это же целое состояние! И трудно себе представить, что она таким вот простым образом среди подруг или знакомых женщин распространяла этот яд. Или это не наркотики, а какие-нибудь женские гормональные препараты, которые трудно достать, к примеру?»

— Вот спасибо! — счастливо воскликнула женщина, опуская тяжелую сумку, в которую Герман вложил замороженную тайну, на пол. — А теперь давайте поищем еще один сверток, поменьше.

В морозилке на самом дне были уложены пластиковые коробки, набитые маленькими контейнерами с замороженной клубникой, черной смородиной, вишней, малиной. И вдруг этот восьмикилограммовый прямоугольник, а под ним в точно таком же белом пластиковом пакете — тяжелый бесформенный сверток, тоже помеченный черным маркером: «Вера. Кондит. 4 кг».

— Конечно, не очень хорошо, что я не застала ее и втянула вас во все это… Но она сама виновата, могла бы позвонить мне и предупредить, когда прийти, чтобы мы были с ней одни. Думаю, теперь она не простит меня…

С неподъемной сумкой Вера, кряхтя и постанывая, добралась до двери.

— Вам помочь?

— Нет-нет, меня там ждут, помогут.

— Вера, постойте… Вы ничего не хотите мне объяснить? Поймите… Алены нет, вы пришли, забираете все это… Я же должен знать: кто вы и что взяли?

— Да? — Она опустила сумку и задумалась. — Меня зовут Вера. Думаю, этого будет достаточно.

И женщина, открыв дверь и подхватив сумку, бросилась вон из квартиры.

Он не стал ее останавливать. У него мозги на время оцепенели! Работа нейронных связей притормозилась. Мысль о том, что эта шатенка Вера могла быть причастна к смерти Алены, показалась ему полнейшим бредом. Остальное же его не интересовало. То, что она вынесла из квартиры, не могло быть очень уж дорогим или опасным. Алена не такой человек, чтобы торговать запрещенными препаратами. Да и какие ампулы или порошки могли весить аж восемь килограммов? К тому же дома дети…

Заперев дверь за этой странной особой, Герман вернулся в кладовку и начал ее тщательно обследовать. Нет, больше ничего такого, в белых пакетах с черной маркировкой и тяжелого, не было. Ягоды, много ягод, и пакетик с окаменевшими ледяными пирожками. Все!

Он открыл морозильное отделение холодильника на кухне. И вот там, среди пакетов с мясом и другими обычными продуктами, он обнаружил все-таки еще один прямоугольный сверток в белом пакете, на котором черным маркером было написано: «Чижова. 2 кг».

Чижова? Да это же их соседка, живет через стенку! Да только она уже месяц как гостит у сестры в Питере. Значит, этот пакет предназначен ей?

Он положил сверток на стол, вынул содержимое и был даже немного разочарован: это было сливочное масло. Ровный прямоугольник, завернутый в пергамент, часть, видимо, от большой упаковки. Масло! А он-то себе напридумывал!

Но откуда у Алены такое количество масла? Неужели?.. Да, Алена и домой иногда приносила куски масла, немного говядины из детского сада, подворовывала, понятное дело, приговаривая при этом, что это «остатки от деток». Мол, не пришли, лишнее осталось.

Герман не очень-то в это верил, понимал, что никакие это не остатки, и что воровство в детском саду продуктов — это система, и что не Алена это начала. Что, скорее всего, так называемые «излишки» образуются при неправильном планировании закупки продуктов, когда заведующей или тем, кто там отвечает за закупку, устанавливаются завышенные нормы питания, а излишки потом проводят мимо котла… Ну да, не только масло и мясо, но и много чего другого. Но не килограммами же! Немного творога, немного сметаны,