Мануйлов не то чтобы просиял, но почти облегченно вздохнул.

— Вы извините, мне до начала переговоров надо встретиться с несколькими членами палаты общин.

Он вопросительно посмотрел на Ларионова.

— А мы с Дмитрием Сергеевичем в это время поговорим о нашей общей позиции, — подхватил тот.

Президент уехал. А министр и Романов сели за письменный стол в одном из помещений посольства, приступив к разборке бумаг. Собственно, времени у Романова было слишком мало, чтобы сделать детальный анализ. Переговоры были назначены на двенадцать в резиденции премьера на Даунинг стрит, 10. С учетом дороги у них оставалось меньше двух часов.

Помог огромный опыт Дмитрия Сергеевича, как ученого. За годы работы он научился прорабатывать дипломатическую документацию быстро и эффективно. И ничего, что той документации насчитывалось десятки, а то и сотни лет, а эта была наисвежайшей. Через некоторое время он несколько неряшливым почерком написал на листе нелинованной бумаги:

1. Грузинский вопрос и в рамках его Абхазский и Южноосетинский

2. Граница НАТО и России и проблема Крыма.

3. Нарушения демократии в России

И так далее. Мелких, но не менее колючих вопросов было еще с десяток.

Можно было и не давать ему эти бумажки. Проблемы, которые существуют уже полсотни лет.

Судя по обилию упоминаний, второй и третий вопросы также были больше приложение к первому. И что тут удивительного, Ларионов уже упоминал, что Лондонские консультации приводились в первую очередь по проблемам Закавказья. Крым затрагивался меньше. Даже твердолобые англичане начали понимать, что полуостров им уже не отобрать.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Дмитрий Сергеевич не для того, чтобы подколоть министра, а чисто ради интереса, — у вас есть хоть один вопрос, по которому ваши взгляды совпадают?

Ларионов вздохнул. Чувствовалось, его тоже беспокоило слишком большой раскол во взглядах на современный мир.

— Взгляды на мировой терроризм. И еще мы можем немного давить в поставках остатков углеводородов — нефти и газа. А вообще, вы правы, Дмитрий Сергеевич. Как вы лихо выделили основные проблемы. Переговоры будут тяжелыми. Очень тяжелыми. И я попросил бы вас не создавать нам еще одну проблему.

Ларионов выразительно посмотрел на Романова и еще раз тяжело вздохнул.

Глава 11

Дипломаты пунктуальны, поскольку опоздание или, наоборот, поспешность создают дополнительные политические проблемы.

Ровно в двенадцать в официальной резиденции премьер-министра Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии началась неофициальная встреча между президентом Российской Федерации Мануйловым и премьер-министром означенного королевства Кардегайлом.

Для всех она была обозначена как консультации в ходе ознакомительного визита нового президента России в Европу. Хотя обмануть этим можно было лишь самых бестолковых. Новые власти Российской Федерации стремились хотя бы немного ослабить узел противоречий между двумя странами. И начали, по настоянию англичан, с самого болезненного — грузинского.

Проблемы с Грузией, как и других новообразованных после развала СССР стран, начались в девяностые годы прошлого века. С этого времени, сколько бы Дмитрий Сергеевич не касался взаимоотношений Запада и России, грузинская тема всегда всплывала на поверхность, став причиной тех общих и нескольких частных международных конфликтов.

Великобритания всегда занимала в этом вопросе крайнюю антироссийскую позицию, обвиняя Россию в жестокости, в античеловечности, излишнем применении силы и т.д. и т.п.

Романов, внимательно исследуя перипетии этого вопроса, отнюдь не оправдывал свою страну. Хватало там и жесткости, и античеловечности, или, говоря более научно, антигуманности. Но, вчитываясь в сообщения Форин Офис, он видел, что, пожалуй, англичане, мягко говоря, лукавят еще больше, чем российские политики. Ай, как не хорошо!

И посему сегодня он появился на Даунинг-стрит в весьма пессимистичном настроении. Ничего у Мануйлова и Ларионова не получится, поскольку Россия для Англии хороший громоотвод, нужный не только для внешней, но и внутренней политики. Поругаются только. Зачем они приехали?

Придя к такому выводу, он успокоился и, поскольку для него все тут было внове, любопытно оглядывался. На бумаге он знал о переговорах, начиная с ×1Х века, много, но чтобы увидеть своими глазами… Затесавшись среди персонала, обслуживающего дипломатов, он впитывал в себя атмосферу переговоров, уже представляя, как будет обо всем рассказывать сначала в статьях, а затем в монографии.

— Дмитрий Сергеевич, — услышал он приглушенный, больше похожий на шепот голос. Его звал секретарь министра Геннадий Невоструев. Дмитрий Сергеевич нехотя обернулся к нему. — Где вы ходите, — секретарь явно нервничал. — Проходите вперед. С меня Алексей Антонович грозит шкуру содрать. Он вас потерял, а официальная церемония вот-вот начнется.

Понукаемый Невоструевым, недоумевающий Романов пробрался вперед, к российским президенту и министру, и остановился немного поодаль от них, все еще не понимающий своего официального статуса. Ведь говорил же ему Ларионов, а он подзабыл.

Юркий англичанин, играющий, видимо, здесь немалую роль, принялся рассаживать политиков и дипломатов. На глазах Дмитрия Сергеевича он дал какую-то команду хозяевам и премьер-министр покорно принялся искать свое место.

Затем пришла очередь гостям.

Президент, министр… Дмитрий Сергеевич опять встал поодаль, как и полагается человеку, невеликому чину. Ведь он даже в дипломатический корпус по-настоящему не входил. С боку припека — консультант со стороны. Так казать, прикомандированный.

— Господин Романов, — услышал он внезапно. — Проходите, пожалуйста.

Дмитрий Сергеевич сначала удивился, а затем застеснялся. Его сажали рядом с Ларионовым. Однако. Может, они думают, он переводить будет. Но он же не сумеет! Он панически огляделся. Но позади Ларионова, во втором ряду, уже сидел переводчик.

Распорядитель мягко, но требовательно смотрел на него, и он смирился, прошел к своему креслу.

Ларионов, обаятельно улыбаясь, наклонился к Романову, и шепотом, на грани слышимости, прошипел:

— Хватит уже вам от нас отделяться. Все и так увидели — лидер непр-р-римиримой оппозиции.

Дмитрий Сергеевич удивленно посмотрел на министра. Вот как, оказывается, оценивают его статус и его скромность! Что ж, тогда он всем покажет.

На него вдруг напала веселость. Он приосанился, гордо огляделся. И он внесет свой вклад в формирование дипломатической истории. В конце — концов, что он постоянно рефлексирует.

Впрочем, особо его мнением пока никто не интересовался. Посадили и ладно. Начались переговоры и отдельные личности интересовали всех уже постольку — поскольку. Премьер-министр произнес длинную речь, прерываемую переводчиком. Ему ответил президент, так же прерываемый переводчиком.

Романов вначале навострил ухо, но потом понял, что это речи для прессы, заполнившей переговорный зал.

Речи были наполнены округлыми фразами, типа «во имя мира и прогресса», «человеколюбие и цивилизация требуют от нас», «находясь на грани человеческой истории, мы должны» и т.д.

Романов был почти усыплен длинными, ни