скажется на его имидже. Или, по крайней мере, — он скосил взгляд на задумчиво попивающую кофе Марии Ивановне, — на знакомых женского пола.

Впрочем, Дмитрий Сергеевич до сих пор не понимал свой статус и авторитет. Невоструев не только не послал его ни в какие отдаленные дали, но и рассыпался в извинениях и, конечно же, надиктовал номер.

Ларионов, судя по набитому рту и жующему виду на крохотном экране фона, ужинал. И наверняка вместе с президентом.

Узнав Романова, он извинился, дожевал и вопросительно замолчал.

Просьба Дмитрия Сергеевича прокомментировать ему официальную позицию для того, чтобы дать интервью, была как бальзам на душу министра.

Он коротко, но емко, оговорившись, что говорит не все, выложил ему позицию правительства. Глупым Ларионова не назовешь, это уж безусловно.

Поблагодарив министра, он положил фон обратно в карман. Теперь пора поговорить с Марией Ивановной относительно визита к ним журналиста.

Жулавски прилетел мгновенно. Кажется, он просто болтался неподалеку от гостиницы в ожидании, когда его респондент созреет. Или в Лондоне изобрели пресловутую нуль-транспортировку, о которой прожужжали все уши фантасты.

Они снова устроились в полутемном фойе, в зоне отдыха, где тяжелые кожаные диваны отрезали от остального мира небольшую часть пространства.

Мария Ивановна, как и в прошлый раз, отказалась с ними идти, сославшись на срочную заботу. Дмитрий Сергеевич только теперь догадался, что уходит она не из-за возникших проблем, а чтобы не мешаться под ногами и слышать лишнее.

Впрочем, она сделала правильно и хватит о ней. Надо сосредоточиться.

Роскошные диваны приняли их в свои объятья. Жулавски, похоже, также настраивался на боевой лад. Он задумчиво размял в руках кубинскую сигару, понюхал. Раньше бы закурил ее. Но в наши безникотиновые годы лишь разочарованно положил ее в небольшой портсигар на пару сигар и забросил во внутренний карман пиджака.

Вместо этого он вытащил диктофон и вопросительно посмотрел на Романова:

— Начнем?

Дмитрий Сергеевич кивнул.

— Как вы оцениваете итоги сегодняшнего дня?

Вопрос был стандартным, но Дмитрий Сергеевич так и не решил, как на него ответить. Оптимистично порадоваться вместе со всеми, что количество живых членов обеих делегаций к концу дня не уменьшилось или пессимистично предаться меланхолии о противоречивости позиции сторон?

Надо было, как и в прошлом интервью, ограничиться парой тем. А то сейчас журналист разгуляется. С другой стороны, снявши голову, по волосам не плачут. Он ответил дипломатично:

— В ходе этого дня переговоров я еще раз убедился, что обе стороны представляют европейские страны.

Жулавски, разумеется, не удовлетворился таким уклончивым ответом. Он хохотнул дипломатичности слов и принялся раскапывать второй и прочие этажи многослойного ответа Романова.

Ну, здесь Дмитрий Сергеевич был на коне.

— Я, как вы знаете, историк. Мне лучше известна дипломатия столетней давности, чем годичной. И сегодня я испытал комплекс дежа вю. Будто оказался я в начале ХХ века, еще до революций 1917 года, и смотрю на борьбу двух империй — Британской и Российской.

Понимаете, — он принял задумчивый вид, — мне кажется, к середине ХХI века это противоборство кита и льва потеряло свое значение. Даже в рамках НАТО. Появилось множество проблем вне этой сферы. Международный терроризм, проблема сырья, космос. А наши политики — российские и английские — до сих пор по привычке жуют старую жвачку — кто кого выше.

Я еще могу понять российских политиков. Россия только полвека назад вернулась в цивилизованный мир и ей до сих пор отрыгается коммунистическая жвачка, но понимать позицию правительства Ее Величества я отказываюсь.

С этой точки зрения сегодняшние переговоры безрезультатны и бесполезны. Ну, за исключением того, что наш президент и ваш премьер познакомились лично.

Жулавски решил, что настала очередь следующего вопроса.

— Будь вы на месте премьер-министра правительства Ее Величества, что бы вы сделали?

— Мне трудно говорить, — начал отнекиваться Дмитрий Сергеевич, — ведь я нахожусь в рядах противоположной делегации. — Потом перешел в атаку, — но в целом у меня создалось впечатление, что наши оппоненты на данный момент просто не желают видеть Россию в Европе. Увы, но это так. Все красивые слова о цивилизации, об изменившейся России являются только прелюдией к тезису, который начинается со слов «к сожалению, демократические институты России слишком слабы», а заканчиваются словами «мы не можем…». Понимаете?

— Вы считаете, что Великобритания отторгает Россию?

— Почему же Великобритания. Ваша страна великий форпост демократии. Собственно говоря, если бы после принятия Великой Хартии она ничего не сделала, то и этого было достаточно. Но вклад Великобритании велик и в последующие столетия. Сейчас, в том числе и в вашей стране многие думают и говорят о второстепенной роли Англии в мировой политике и экономике. Прямо-таки смакуют данный тезис. Эдакие садомазохисты от политики. Разумеется, Великобритании далеко до такого гиганта как США, она отстает, скажем прямо, от ФРГ и Франции, но в остальном экономическая и политическая роль Великобритании остается весьма велика.

Меня, как вы наверно знаете, нередко приписывают к тому крылу российского общества, которое называется англофильским, то есть принадлежащему к сторонникам английского образа мысли и английской культуре. Это явное преувеличение. Вместе с тем, я вижу путь развития России только в рамках Европы и в частности Великобритании. Хочу подчеркнуть — не государства Великобритания, как нередко показывают некоторые доброхоты в кавычках в моей стране. К вашему государству у меня есть ряд претензий как у историка и российского гражданина.

Так вот будучи сторонником европейского пути развития, я сегодня с болью глядел на ограниченность политики правительства Ее Величества.

Жулавски сделал движение рукой, показывая, что хочет сделать вопрос-реплику:

— То есть хотите сказать, нынешнее правительство Кардегайла несет ответственность не только за срыв переговоров, но и за слабое и медленное интегрирование России в Европы?

Дмитрий Сергеевич с благодарностью посмотрел на корреспондента. Смел, однако, корреспондент. Впрочем, в их стране демократия провозглашена не на словах, а иногда и на практике.

— Безусловно, — категорично сказал Дмитрий Сергеевич. — Я, может быть, сейчас сильно огорчу россиян, если скажу нечто обидное, но все-таки в ряде случаев так оно и есть. Россия мне зачастую видится молодым смелым и бестолковым дикарем, мечущемся около фактории. А Англия — опытным торговцем в годах с мушкетом в руках. И извините, чтобы не говорили и писали потом, торговец будет нести большую ответственность за начавшийся конфликт, чем дикарь.

Переходя к более современной истории, которую я изучаю, мне кажется, что главная причина для обеих сторон заключается в том, что Россия, стремясь на Запад,