Лучше все-таки отыскать хоть какое-нибудь укромное местечко, все, что угодно: сырой подвал, щель, любую дыру.

Кот Васька отряхнул липкую пушинку с носа, оглянулся, и вдруг прямо перед ним на дорожке, словно из-под земли, появился милиционер Анатолий Иванович.

Увидев кота Ваську, он так и застыл на месте, расставив руки. Кот Васька тоже замер, глядя на него с тоской, с безнадежным отчаянием.

– Чуяло мое сердце, что он тут, в парке… – прошептал Анатолий Иванович. – Теперь не уйдешь, голубчик!

Анатолий Иванович быстро поднес к губам свисток. Резкий свист стремительно побежал во все стороны по дорожкам парка, и в ответ тоже послышались свистки, приближающийся топот ног и голоса.

– Кис-кис-кис! – угрожающе позвал Анатолий Иванович, еще шире раскидывая руки и наступая на кота Ваську.

«Я должен действовать быстро и решительно, – подумал Анатолий Иванович. – Прямо-таки молниеносно. А то он и меня может… ну, словом, превратить. Конечно, моя жена Милочка все поймет. Она умница, надежный, верный друг. Поймет, что это был мой служебный долг. И все же… Опять-таки дети. Авторитет отца. Как их воспитывать, если ты…»

Эти мысли вихрем пронеслись у него в голове, но не поколебали его решимости.

Кот Васька в испуге попятился, глядя на Анатолия Ивановича затравленными глазами. Кто бы знал, как он измучен, истерзан!

«Все. Надо превращаться. Ничего не поделаешь, – в отчаянии подумал кот Васька. – Кончаю свое существование в качестве кота. Начинаю самопревращение…»

И он, продолжая пятиться назад, лихорадочно зашептал:

Великан или малыш,

Пеликан или велишь…

Ой, в голове все перепуталось, как клубок ниток…

Анатолий Иванович прыгнул на кота Ваську, но тот в самый последний момент увернулся и взлетел на рыхлую кучу сухих шуршащих листьев.

Кот Васька увидел, как из-за поворота аллеи лавиной выплеснулась толпа людей, что-то пестрое, кричащее и многорукое.

Позади, нарастая, тоже слышались топот ног и голоса.

– Минуточку, минуточку! Сосредоточиться не дают! – из последних сил заторопился кот Васька и, прижав уши к голове, задыхаясь, прошептал:

Великан или малыш,

Ты бежишь или стоишь…

В общем, что бы я ни делал,

Превращаюсь сразу в мышь!

И в тот же миг он провалился в сухие листья, куда-то вниз, в мягкий сумрак с солнечными окошками.

А милиционер Анатолий Иванович в полном недоумении остановился, глядя на кучу листьев, где только что стоял, прижав уши, вздыбив шерсть, кот Васька.

Да, опаснейший, загадочный преступник исчез. Исчез самым непонятным образом.

Анатолий Иванович краешком глаза оглядел себя, незаметно ощупал кобуру сбоку на ремне. Кажется, все обошлось, все-таки не превратил…

– Это ты свистел? Ты его видел? Где он? – забросали Анатолия Ивановича вопросами подбежавшие к нему волшебник Алеша и Владимир Владимирович.

– Удрал, разбойник! – только и мог сказать Анатолий Иванович, разводя руками. Он умолчал о том, что преступник, собственно говоря, не удрал, а самым таинственным образом исчез, словно растворившись в воздухе.

– Ну что ж, милиция милицией, а волшебство волшебством, – задумчиво сказал волшебник Алеша. – Знаете что, друзья мои? Пока все ищут кота, не отправиться ли нам потихоньку ко мне домой? Я хотел бы заглянуть в кое-какие волшебные справочники, словари, энциклопедии.

– Мне уже все равно, – безжизненным голосом пробормотал Владимир Владимирович.

Голоса и шаги удалились, затих знакомый приятный скрип шелковой подкладки плаща волшебника Алеши.

В тишине прошелестел ветер, и только легкие лодочки сухих листьев, с тихим шорохом сталкиваясь в воздухе, качаясь и кружась, падали на землю.

Из-под кучи листьев вылез кот Васька. Оглянулся на свой длинный тощий хвост, невольно содрогнулся. Гоняться за таким хвостом, ловить его, настигать – это одно удовольствие. А вот если это твой собственный хвост… Только и радости, что спина полосатая.

«Взгляну в последний раз на моего пушистого Васю, – с тоской подумал он. – Хоть издали посмотрю. К тому же я должен повидать кошку Мурку. Иначе это будет просто невежливо. Попрощаюсь с ней и уйду навек в подполье».

И он медленно и печально побрел по дорожке. Маленький полосатый мышонок среди огромных столетних дубов-великанов с черной отсыревшей корой.

«Да и кто я теперь такой? – печально рассуждал кот Васька. – Раньше все было очень просто. Я был обычный нарисованный кот. Теперь я превратился в мышонка. Но в какого, вот в чем вопрос. Вероятно, в нарисованного. Логично? Логично. Но как я могу быть нарисованным мышонком, если мой пушистый Вася Вертушинкин никогда не рисовал мышей? Нет, совершенно непонятно, кто я теперь. А как это грустно и обидно быть непонятно кем…»

Едва кот Васька скрылся за поворотом, в конце аллеи среди выцветших коричнево-желтых листьев мелькнуло что-то яркое, разноцветное, вытянувшееся цепочкой. Словно кто-то порвал нитку бус и крупные цветные бусины раскатились по аллее.

Но нет, это были не бусины. Это были разноцветные мыши.

Впереди, как и подобает царю зверей, шел лев. Иначе говоря, желтая мышь. За ней шла серая мышь, несколько более крупного размера, чем все остальные. За серой мышью бежали две черные бархатистые мышки. Последней плелась, устало припадая к земле, зеленая мышь.

– Стоило ли сомневаться, что все кончится именно так… – ворчала зеленая мышь.

Вдруг желтая мышь так резко остановилась, что серая налетела на нее, а одна из бывших пантер отдавила хвост бывшему слону.

– …ахнут котом! – с торжеством воскликнула желтая мышь, иначе говоря, лев.

Это значило: «Обратите внимание на эти следы. Сомневаться не приходится. Они пахнут котом».

Лев, как всегда, договаривал только последние слова, считая, что все звери должны, просто обязаны догадаться, что он имел в виду.

– Если так, то идемте по следу! – глубокомысленно кивнула головой серая мышь.

– По следу! – гибко подпрыгнули черные мыши.

– По следу… – мрачно проворчала зеленая мышь.

– Но, друзья мои, – заволновалась серая мышь, перебегая с места на место. – Следы обрываются. Вот здесь, около кучи листьев.

– А с этой стороны почему-то идут мышиные! – удивились черные мыши.

– …котом! – прорычала желтая мышь.

Это значило: «Мышиные следы, как это ни странно, тоже пахнут котом». И представьте себе, все звери, как всегда, отлично поняли, что именно хотел сказать царь зверей.

Мыши в полном недоумении долго обнюхивали огромные, как им казалось, круглые кошачьи следы и маленькие, острые – мышиные. Сомневаться не приходилось. Пахли они одинаково. Они пахли сгущенным молоком, книжной пылью и акварельными красками.