— Пастух на крючке, Коца никуда не денется, отлеживается. Сорока мечется по своим делам, за ним должок.

— По каким делам? Какой должок?

— Он ходит еще по квартирам, скупает у стариков картины, иконы, музыкальные инструменты, мебель из ценных пород дерева. Имеет заказы от богатых покупателей. А должок тянется за ним еще с билетов Мавроди, когда вложил в них бабки, не только свои, но и двадцать тысяч баксов, взятых у Каталы под проценты.

— А при чем здесь мы, пусть Катала и разбирается.

— Меняла предложил нам выкупить у него этот долг.

— Когда предложил? — ошалел бригадир.

— Сегодня до обеда. Ты погнал по своим делам и я не успел тебя проинформировать.

Слонок схватился за норковую шапку, присел на корточки, его словно огрели обухом по голове. Посидев немного, он медлено распрямился:

— Е…ный в рот, это новый труп. А если Катала его и грохнул, потому что отдавать баксы Сорока и не помышлял? Тогда как?

— А нам какое дело? — пожал Скирдач плечами. — Это их проблемы.

— Ты же долг решил выкупить. Вместе с трупом? — бригадир взбесился окончательно. — Если Каталу зацепят, он скажет, что со своим долгом доверил разбираться нам, и кранты ростовским причалам с белыми пароходами. Ты об этом думал или нет?

— Бригадир, что ты в самом деле, это их проблемы, — старший над шестерками растерянно развел руками. — Я еще не давал окончательное “добро”, намекнул, что передам тебе суть базара.

— Улаживай, сука, как хочешь. Если дойдет до Хозяина, или ниточка потянется выше, нам здесь делать больше будет нечего, — сказал Слонок, как отрубил. — А если это подстава? Катала бывший мент, законы для него не писаны.

— Как и для нас, — буркнул Скирдач.

— Ты никто, а он в уголовке работал. Где живет Сорока?

— А хер его… Где-то на Западном.

— А Коца?

— Этот в районе Нариманова. Можно узнать поточнее у валютчиков.

— Разделяй группу на две части, одна пусть к Сороке скачет, вторая прошвырнется до Коцы, где они и чем занимаются. Результат мне на сотовый.

Слонок, когда помощники разбежались, набрал по мобильному телефону номер двоюродного своего брата, предупредил, чтобы тот прихватил двоих друзей и поспешил за ним на рынок. Сам спустился со ступенек у входа в ментовку, прошел до главных ворот, и примерз к железной стойке, провожая стоячими зрачками каждого проходящего мимо. Он знал, что в него на территории базара стрелять больше не будут, хотя на город опустилась ночная тьма, но возле “Ленд Ровера” грохнут запросто. Стоянка располагалась на перекрестке, через квартал начинались лабиринты старинных улиц центра города. Затеряться в них даже непрофессиональному киллеру не составляло труда.

Звонок от Скирдача на мобильник Слонка поступил, когда тот был уже у себя в особняке. Выглянув в окно, он некоторое время наблюдал в расплывчатом свете электрических лампочек за действиями двух охранников. Один из них вышагивал по центральной аллее, второй бродил по внутреннему периметру участка, огороженного высоким забором, положив руки в перчатках на крышку ствольной коробки и одновременно на затворную раму автомата на груди. Охранники были одеты в зимний камуфляж, подкрепленный меховыми ботинками. Еще один расположился на диване у входа, в начале лестницы, ведущей на второй этаж. Но после полученной информации и этого показалось мало. Скирдач сообщил, что Сорока с базара не возвращался, так ответила его жена, домой не звонил тоже. У Коцы в окнах свет не горел, на звонки в квартиру никто не среагировал. Получалось, оба валютчика, причастных к сделкам с пастухом, исчезли в одночасье в неизвестном направлении. Слонок, отпустив штору, принялся ходить по гостинной комнате. Неужели Сорока кроме нагрудного знака с портретом Петра Первого приобрел что-то еще, имеющее большую ценность? Тогда что в таком случае сумел урвать неуправляемый Коца и кто мог за ними следить. Или первый из менял действительно забухал у друзей, а второй отсиживается, пережидая волну. На Коцу это никак не походило, хотя он и не признавался, ощущалось, что оружие с приемами из боевых искусств ему известны не по наслышке. Недаром присвоили кликуху “гусь дикий”, то есть, профессиональный наемник. И еще одно, не связаны ли события с покушением на него самого? Бригадир постоял молча посреди комнаты. Вдруг подумал, что жиденок Микки Маус, этот перекупщик значков с монетами, тоже не показывал сегодня узкую морду в проемы ларечных дверей. О нем доложил бы Скирдач, которому было дано указание следить за каждым его шагом, потому что тот в общую казну не отстегивал ни копейки. Слонок подошел к другому окну. В цыганских хоромах хозяйничала ночь, лишь собаки, здоровые лохматые псы, злые как черти, подавали изредка отрывистый голос. За спиной послышался звук открываемой двери, бригадир моментально обернулся. Через порог перешагивала жопастая деваха в коротенькой ночной сорочке, с сиськами с темно-красными сосками, без лифчика торчащими в стороны. Ягодицы у нее при ходьбе подергивались как части тела провинившихся лохов, пытаемых током.

— Ты совсем про меня забыл, — капризно пожаловалась наложница, обнимая плечи благодетеля. — Я стала уже замерзать.

— Иди в спальню, — приказал бригадир, отворачиваясь. — Когда надо, тогда и приду.

— А когда наступит это надо, под утро? Я тогда спать захочу.

— Я сказал, иди, — Слонок угнул подбородок вниз. — Если хочешь спать, ложись и спи.

Деваха убрала руки и вздохнув, зашлепала мягкими тапочками обратно, тихо скрипнула закрываемая дверь. Слонок, отпустив штору, прошел к дивану, сел на пружинистое сидение. У него в голове роилось множество мыслей, но ни одна не отвечала на простенький вопрос, с какого хера начала сыпаться отлаженная годами система надзора над менялами, кующими его благополучие.

Так он просидел в полудремотном состоянии до тех пор, пока не заткнулись даже беспокойные цыганские собаки. Он уже начал моститься на диване, когда громкая мелодия сотового телефона заставила его вздрогнуть. Бригадир, нашарив кнопку приема, поднес мобильник к уху, в первый момент ему почудилось, что он еще не проснулся, таким неправдоподобным выглядело сообщение. Голос говорившего он признал тоже не сразу.

— Слонок, меня повязали. Я нахожусь в районе Кацапстроя, в подвале одного из желтых двухэтажных домов. Точнее сказать не могу. Сначала мне разбили морду, потом натянули на голову черный чулок. Сюда привезли на машине и впихнули в этот подвал.

— Кто ты?.. Кто впихнул?…, - запаниковал бригадир отморозков, встряхнувшийся наконец. — Что с тобой случилось?…

— Я Скирдач, нахожусь в районе Кацапстроя по Погодина и Ларина. Подкатил на своей девятке к дому, меня в подъезде отоварили куском железной трубы, потом доставили на иномарке в этот подвал. Руки связали веревкой, но я сумел ее ослабить и дотянуться до кармана. Совсем распутать узлы не получается, не шмонали, мобильник пока при мне. Когда ехали, я понял по разговору, что Сороку зацепили тоже где-то в районе Нахаловки. Его уже спросили, но он, кажется, ничего не знает.