До путника доносятся крики из-за врат. Кто-то яростно кричит и что-то требует. В этот момент звучат механизмы и врата, кажется, начинаются открываться, но тут же останавливаются, оставив лишь малую щёлку меж створками.

— Эй! — высовывается голова. — Заходи! — кричит раздраженный голос, что звучал ранее за вратами. — Меня вечно никто не слышит! — продолжает.

Стрелок молча подходит между сторожами и замечает, что даже не видно выходящего пара из шлемов. Протискивается в щёлку. Слышится оглушительный звук и проход закрывается, оставив Карверу лишь странное чувство заключения с чудовищами.

— Эй! Дебилы! — кричит маленький стражник, ведь его рост почти в два раза меньше убийцы. Словно ребенок он визжит и говорит:

— Вы чуть горожанина не убили! Твари! — угрожает кулаком. В ответ слышатся крики из разряда: "Как этот карлик меня достал!", а в ответ от маленького солдата: "Как ты меня назвал? Я иду к тебе, солус тебя возьми!"

Гость, молча взглянув на картину, с грустным видом отряхивает пальто от грязи, и двигает на главную улицу. Вечереет. Людей на улице не видно, а дорога довольно узкая. Она стелется на несколько километров. Когда Карвер был в этом месте раньше, такого не припоминалось. Здесь всегда на его памяти были разные угрюмые праздники. Хоть местное население и не особо любит веселиться и устраивать карнавалы, тем не менее, они уж очень любят украшать все дома разными штандартами, флагами и вымпелами. На них чаще всего изображаются государственная расцветка, но чаще всего символика элеменадалис. Таким образом, население считает, что это необходимость для защиты от разного рода нестабильности в их балансе. На этот город, как и на близстоящие, был сильный удар со стороны элеменадала во время войны, а также в довоенное время являлся городом, стоящим на границе между захваченными землями и землями самого Фортуито. Место имеет историческую важность, наверное, из-за этого население так волнуется за повторение истории.

Некоторые, тем не менее, не страдают подобными обрядами, а вешают на окна разные флаги, полотна и одежду, что смотрится довольно живо, хотя, учитывая нынешний пейзаж, картина омрачена, ведь ткани почти все сгнили. По левую сторону идут те же дома, но разбавленные разными зданиями с услугами вроде: цирюльни, ключника, таверны.

Стоит жуткая вонь, будто город заполоняют трупы и разный неумытый сброд. Кислый запах, будто от тухлого мяса въедается во все нервные окончания и, отравляя организм, оставляет во рту неприятный, не менее отвратительный, кислый вкус. Идя по пустой улице, зная, что всё здесь настроено против него, держит руку у револьвера, на поясе. Недалеко слышится голос одного из жителей города:

— Тебе здесь не место! — стоит он в теневых улицах и, желая выбраться на свет, тот замечает что-то опасной и в страхе скрывается во тьме.

Путь пролегает через центральную площадь, где, как и во всех относительно крупных поселениях, стоит опьгараниду, склад и ратуша. Самая красивая и богатая, естественно, ратуша. Стрелок туда и направляется. В центре между этими тремя зданиями, которые располагаются на равном расстоянии друг от друга по кольцу, стоит памятник, где изображен мужчина, вцепившийся зубами в шею волка. Острые зубы человека ярко выражены и отточены так, чтобы показать не только рельефность, но и могущество человека. В руке он также держит миниатюрное дерево, которым он, по всей видимости, защищается, но скорее всего атакует. Карвера это впечатляет. Тот подходит к дверям в ратушу, где его встречают двое стражников, эффектно скрестившие оружием проход.

— Стоять! — звонко, но без эмоций кричит один.

— Кто идёт? — спрашивает второй.

— Карвер Майнбласт.

— Зачем явились?

— Я имею право задавать вопросы? — интересуется Стрелок.

— Зачем явились? — хором кричат двое.

— Мне нужен Келемдар.

— Оружие имеется? — слышится мужской мудрый голос из соседнего окна, по всей видимости, уже не представитель этих странных не только на вид, но и по ощущениям существ.

— Да, есть, — все молча ожидают. Дебильные шлемы раздражают так, что если Стрелок достанет оружие, то появится ещё отверстие для третьего глаза у каждого представителя правопорядка. Руки падают в карманы и тогда пальцы касаются кольца, которое необходимо было выбросить, видимо, перед воротами, а может ещё в хижине. В голове появляются образы прошедших дней: негативных и в то же время счастливых моментов. Встреча с друзьями и их потеря. И всё же оно удивительно пленительное. Трогая украшение, он чувствует, что не желает отпускать его, хотя и понимает то, что никакого кольца у Мираэтты не существовало. Пришли и вопросы в голове, на которых нет ответов, пришёл и образ мертвеца под полом.

Желая стряхнуть с себя мысли, Стрелок тянется за сигаретами, открывает портсигар и корчит лицо, увидев, что там ничего нет, но запах тем не менее поражает рецепторы, этого достаточно, чтобы отвлечься. Кладёт назад и обнаруживает бутылку Корагского Винита, решает не трогать. Смотря на памятник неизвестному охотнику, замечает, что на улице вообще никого нет, а если и есть, то те прячутся меж домами в тени, не желая выходить на свет. Детей на улице нет, тишина стоит мертвецкая. Солнце потихоньку садится, а опьгараниду начинает приобретать удивительный вид. Закат превращает вид здания в пристанище чудовищ, уж так загадочно падают тени. Кажется, что из пасти каменного охотника должна пойти кровь, а волк непременно завоет.

— Пожалуйста, — Стрелок вытаскивает оружие и замолкает, показывая страже. Звучит голос за спиной.

— Пройдёмте, — указывая рукой на уже свободный проход, говорит появившийся из ниоткуда неизвестный. Тот же представитель с закрытым лицом в шлеме.

— Откуда ты? — Стрелок нервно молвит, убирая всё оружие по местам, и входит в дверь. Проём открывается с мерзким скрипом, но всё заглушается звонким колокольчиком. Перед лицом большой зал, а в конце лестница, ведущая на верхние этажи. При входе по правую руку сидит человек за невысокой стойкой с круглыми очками и опрокинутой головой назад, спящий так сладко, что слюна течёт по шее пересыхающим ручейком.

Оба молча идут мимо и направляются к лестнице. Удивительно тихо по покрытой поверхности, чем-то напоминающей ковер, бесшумно шагает Карвер. Весь зал по потолку усеян фонарями, некоторые из которых померкли и превратились в очередное потерянное искусство. Перед лицом появляется старая дверь, словно сделанная под заказ или же ещё во времена "Стихийного Величия". Сделана красивым узором так, словно по ней бегут застывшие волны, а в центре небольшое возвышение, представляющее из себя упавшую на гладь воды капельку тёмно-красного, больше даже бордового цвета. Такие вещи делали в довоенное время элеменадала. Используя свои возможности, они натворили