— Понимаю, что тот, кто выбрал тебя заботиться обо мне, сделал это, так как считал — ты будешь для меня хорошим учителем.

Абдулла засмущался, потом улыбнулся и поклонился.

— Ваша одежда в соседней комнате.

Юсуф заглянул за портьеру и увидел, что спал в маленькой нише спальни и что, по его меркам, ему отвели просторную комнату. Набор одежды синего цвета с темно-красной отделкой был разложен к его просыпу. Он посмотрел на него с беспокойством.

То, что ему предложили одежду, подобающую для обеда с эмиром, вчера вечером показалось ему разумным. Он не знал, где его сундук, он был грязным с дороги, и кто-то мог решить, что в его сундуке нет ничего стоящего. Возможно, его сундук обыскали, пока он мылся в бане, и не нашли ничего достойного двора эмира. Но кто предоставил ему эту одежду? Каково его положение здесь? Есть у него должность? Придется ему снова быть учеником? Сможет ли мать обеспечивать его едой, питьем, одеждой? Эти вопросы, казалось, находились за пределами кругозора маленького раба, как ни сведущ он был в дворцовых порядках.

Юсуф спустился вслед за Абдуллой по лестнице, которая привела его к боковой двери, выходившей на мощеную дорожку.

— Где я провел ночь? — спросил он.

— Во дворце господина Ридвана, — ответил Абдулла. — Но завтра, когда христиане уедут, станете жить в дворцовом помещении для гостей, которое они сейчас занимают.

— Почему я оказался у господина Ридвана?

— Не знаю, господин. Может быть, он хотел оказать вам гостеприимство.

Поскольку Юсуф очень мало видел визиря, это казалось маловероятным, но он ничего не сказал по этому поводу.

Госпожа Нур теперь жила с детьми и слугами в доме неподалеку от дворца. Он был построен у северной стены, в самом благоприятном месте, заверил его Абдулла, и находился всего в нескольких минутах ходьбы от дворцового комплекса.

Однако эти несколько минут были переходом от удушливой чинности дворца к кипению жизни города. Здесь, хотя было немало великолепных домов, были и скромные, и здесь была заполненная людьми улица. Тут жили многочисленные чиновники, необходимые для управления государством, а также с еще более многочисленными слугами, садовниками, всевозможными мастерами и работниками, нужными для управления дворцами. Там были рынки и ларьки с жареным мясом, ароматными, сладкими напитками, конфетами и медовыми пирожными. Настроение у Юсуфа поднялось.

Он услышал позади топот копыт, повернулся и увидел эмира, едущего верхом умеренным шагом по дороге на восток, эмир улыбался и приветливо махал рукой людям.

— Куда это он? — спросил Юсуф, не ожидая ответа.

— Совершает моцион, — ответил Абдулла. — Его Величество часто ездит ясными днями в Хенералифе. — Указал на северо-восток. — Вы должны помнить, это за стенами.

— Абдулла, ничего такого я не помню, — раздраженно сказал Юсуф. — Ну, где дом моей матери?

— Вот он, господин. Мы у двери. Постучать?

Юсуф кивнул и собрался с духом.

Дверь отворилась с неожиданной готовностью. Дверной проем заполнял высокий, широкоплечий мужчина, с виду сильный, но уже начинавший толстеть.

— Господин Юсуф, — сказал он, — добро пожаловать домой.

Яркий свет слепил Юсуфу глаза, он едва мог разглядеть черты стоявшего перед ним в темной прихожей человека, но этот голос он по-прежнему слышал в сновидениях.

— Али! — сказал он. — Ты все еще здесь.

— Где еще мне быть? — спросил этот крупный мужчина. — Кто еще теперь будет защищать госпожу Нур? А ты что здесь делаешь? — обратился он к Абдулле, который стоял рядом со своим временным хозяином.

— Господин Юсуф пришел нанести визит своей почтенной матери, — ответил Абдулла.

— Входите, господин Юсуф, — сказал Али, отступая в темный коридор.

Юсуф увидел в дальнем конце коридора яркий прямоугольник света.

— Так рано, — послышался голос оттуда, и в прямоугольнике появился темный силуэт. — Юсуф, сын мой? Это ты?

Юсуф пошел вперед, он по-прежнему не мог разглядеть ничего, кроме силуэта.

— Здесь очень темно, — сказал он наконец. — Я не вижу тебя.

— Тогда пошли во двор, — послышался слабый, нежный голос. — И мы сможем увидеть друг друга.

В залитом солнцем дворе с небольшим фонтаном и красивым бассейном Юсуф обернулся, чтобы взглянуть на мать. Он помнил ее высокой, стройной женщиной, веселой, восхищавшейся всеми его достижениями и очень радующейся мелочам жизни. Она по-прежнему была стройной, изящной, но теперь они были одного роста. Время и горести создали под ее глазами темные круги, сделали щеки впалыми, но не уничтожили ее красоты.

Тут ребенок, маленькая, испуганного вида девочка, одетая в грубое коричневое платье, быстро подошла с большим кувшином, который с трудом держала в маленьких ручках. Как только поставила его, мать Юсуфа указала на Абдуллу и взмахом руки прогнала девочку.

— Теперь у нас будет несколько минут покоя. Почему ты смотришь на меня так? — спросила она. — Я очень изменилась?

— Мама, ты совершенно не изменилась, — ответил Юсуф. — Только выглядишь немного усталой, и уже далеко не такая высокая.

Она засмеялась, как всегда в разговорах с ним.

— Я немного устала. Я не спала почти всю ночь, молилась, чтобы ты меня узнал. Юсуф, я такого же роста, как раньше, это ты вырос. Каким ты стал блестящим молодым человеком. Прямо-таки не вижу в тебе моего маленького мальчика, хотя кое в чем ты не изменился. — Серьезно оглядела его. — Ты больше похож на отца, чем раньше. И это замечательно, он был красивым мужчиной. Пойдем, сядем у фонтана и поговорим. Потом я позволю остальным прийти и разделить мою радость твоим обществом.

У бассейна были постелены ковры с большими удобными подушками, там можно было непринужденно сидеть и ополаскивать в воде пальцы. Они сели рядом. Али заглянул во двор, мать Юсуфа взмахом руки отправила его обратно.

— Я думал, что когда вернусь, остановлюсь у тебя, — сказал Юсуф. — Но мне выбора не дали. Меня не отпускали из дворца, пока мы не поели, а потом отвели в дом господина Ридвана.

Мать его понизила голос.

— Юсуф, они не знают, что о тебе думать. Сперва боялись, что сообщения о том, что ты жив, представляют собой часть тщательно продуманной хитрости, так как один из членов отряда твоего отца приехал с трогательным рассказом, будто ты лежал с перерезанным горлом рядом с отцом. Когда узнали, что ты жив, здоров и как будто живешь при дворе христианского короля, я не знала, что думать. Эмир тоже. Человек, который свидетельствовал о твоей смерти, клялся, что ты, должно быть, самозванец, стремящийся добиться хитростью положения при дворе.

— Кто он? — спросил Юсуф. — Я бы хотел поговорить с ним.

— К сожалению, он умер, — в сердцах сказала его мать. — Я бы тоже хотела поговорить с ним, обвинить его и знать, что он понес за свою ложь тяжелое наказание. Но Бог, высший судья всех, будет судить его не только за предательство, но и за доставленные матери муки.