— И чего? — перебила собеседника Ника. — Какое это имеет отношение к тебе.

— Наша подготовка тоже включала в себя психофизические занятия, в основу которых были положены принципы самовнушения, то есть нас, в конце концов, убедили в том, что мы непобедимые, неуязвимые и так далее.

— И это действовало?

— Ну, я же сижу перед тобой, целый и невредимый.

— Даже не знаю, что сказать и как на это реагировать.

— Не говори ничего, — улыбнулся Горыныч. — Просто живи и делай своё дело, а я буду делать своё, если это понадобится. Кстати, открой всё же страшную тайну, в какую сторону нам двигаться?

— А я разве не сказала? — удивилась девушка. — Столько телебенить языком и ничего конкретного, вот же! В Тимирязевский лесопарк, на север, в общем, а там я покажу, куда именно…

Ника хотела ещё что-то добавить, но тут снаружи раздалось какое-то злобное верещание, и победно заорал Васька.

Егор, подхватив подсумок с гранатами и бессменный «калаш» выскочил пулей наверх и, как оказалось, вовремя. Несколько огромных, величиной с крупную таксу или кого-то в этом роде, покрытых серо-сизой, густой шерстью крыс, двигались в их сторону. Одна из них припадала на переднюю лапу. Остальные проворно подбирались к Васильку, который закладывал очередной металлический снаряд в свою чудо-рогатку. Мальчишка азартно готовился к бою абсолютно не думая о том, какая смертельная опасность нависла над его охотничьей бездумной головой.

— Грамотно окружают, со всех сторон, как по науке, — пробормотал Егор и перевёл ограничитель огня на одиночные выстрелы. Четыре раза рявкнул автомат, разрывая непрошенных гостей на части горячим свинцом. Причём, последний, самый крупный и подраненный мальчуганом, схлопотал пулю уже в прыжке, ощерив зубастую пасть, усыпанную смертоносными резцами.

Вася присел от неожиданности и прикрыл голову руками.

— Сего ета? — он с недоумением уставился на кровавое месиво, которое шлёпнулось рядом с ним, забрызгав его своими ошмётками и вдруг, в голос, заревел и бросился к соскочившему на землю Горынычу со словами: «Папка! Лодненький! Спаси!!!»

— Ну, ну, мальчик мой, успокойся, — присел к нему Егор, поднимая на руки дрожавшего всем телом мальчишку. — Всё уже случилось, чего ты? И совсем не страшно!

— А я и не забоялся, тока я зыть не по настояссиму, а они слазу кусаться, — всхлипывал Вася, растирая крупные, словно горошины слёзы по замурзанным щекам.

— Ну, видишь, мы их за это и наказали, — потихоньку зашептал ему на ухо парень, совершенно позабыв о том, что хотел поначалу хорошенько вздуть незадачливого охотника. — И победили, как самые настоящие геройские герои…

— Плавда, ты не сутис? — заулыбался Василёк.

— Какие же тут шутки, — донеслось сверху, с брони. Ника, принимая мальчишку, говорила абсолютно серьёзным тоном. — Я сама видела, как ты подстрелил самого здоровенного крысюка, а Гор остальных трёх, маленьких.

Услышав такую похвалу, мальчуган засиял как новенький рубль. Он хотел поподробнее рассказать о своём подвиге, но не решился перебивать взрослых, которые в отличие от него почему-то хмурились.

— Кстати, давно хотела заметить, что мы пробираемся будто в вакууме.

— А что, почётный эскорт присутствует постоянно?

— Ну не так, чтобы очень, но, по крайней мере, мелькание на дальних подступах кого-нибудь кто ищет поживы, происходит довольно часто, а сегодня как-то всё не так, — девушка озабоченно покачала головой. — Не нравится мне это!

— Да мне тоже не по себе, — заёрзал в водительском кресле Горыныч, устраиваясь поудобнее, нога уже так не мучила как вчера. — Насколько мне известно, эта нечисть должна быть гораздо меньших размеров. Помню в одном из сараев, по-молодости, изловчился и наколол одного щура на вилы, так он изогнулся и зубами на железе такие борозды оставил, что меня потом аж мороз продрал! Бр-рр, как вспомню, так вздрогну! — парень передёрнул плечами. — А что будет, если такая зараза в тебя вцепится?

— Так я про это уже целые сутки талдычу, — возмутилась Ника. — Зверьё вокруг изменилось и в размерах, и в количестве, и с головой у них стало гораздо лучше.

— Я заметил, — пробормотал Егор, запуская двигатель. — Ладно, будем на чеку!

— А вы сяс плосто говолили? — проявил активность Вася.

— Про то, напарник, что теперь на улицу мы с тобой отсюда выйдем только тогда, когда доберёмся до дома.

— До сьего? — уточнился мальчишка.

— До моего, — быстро ответила девушка и обратилась к старшему из мужчин. — Давай проскочим Царицынские дебри в темпе, без задержек. Мы сюда в последнее время не заходим, говорят, что в этих местах нехорошо.

— Чем хуже вокруг, тем лучше для нас, — пробубнил Гор, трогая послушную машину с места. — Самый страшный зверь — это человек, а уж от всех остальных мы как-нибудь отобьёмся!

Василёк тихонечко сидел на своём месте, уже не вмешиваясь в разговоры старших. История с крысюками, которых его меткая рогатка не смогла остановить не шла из головы. Гор с Никой говорили о чём-то таком для него не очень понятном, но даже его детских мозгов хватало на то, чтобы уразуметь — шутки закончились.

Впереди их ждала неизвестная дорога…

…и было очень страшно!

Огромный могучий пёс летел во весь опор к своему логову.

Сегодня он решил поменять место и увести стаю из каменных джунглей в лес, поближе к воде, подальше от гнёзд мерзких длиннохвостых созданий, ходивших в родственниках у безобидных мышей. Но безобидными эти отродья никогда не были. Они всё чаще нападали на его соплеменников, сбиваясь в многочисленные отряды. Действовали умело и безжалостно, а если учесть их размеры, быстроту и острые, словно бритва зубы, то встреча с ними не сулила ничего хорошего ни для кого. В домах и подвалах они хозяйничали без какого-либо стеснения, и только свирепые громадные собаки давали им должный отпор, да ещё, пожалуй, подземная жуть, которую чуяли четвероногие охотники, держась подальше от туннелей, нарытых людьми для какой-то непонятной, своей надобности.

Люди…

Фил в высоком прыжке перемахнул забор, не замедлив движения ни на одно мгновение. Как давно это было, и память вернула длинношёрстного рыжевато-белёсого красавца в те времена, когда у него был хозяин.

Дедушка любил Филимона или Фильку, так иногда ласково называл он своего кавказюлю, частенько балуя и позволяя ему многое. Суровый и свирепый на людях пёс, дома был нежным и внимательным к человеку, никогда не позволяя себе лишнего, даже тогда, когда знал, что ему всё простится. Они оба получали удовольствие от общения друг с другом, и Филу было не по себе, когда пожилой мужчина надолго оставлял квартиру, уходя куда-то по своим делам. Могучая собака, лёжа у порога потихоньку скулила чутко прислушиваясь и ожидая своего вожака. Впрочем, Фил, расставив приоритеты, уже давно понимал, что хозяин с каждым годом стареет, и силы покидают его. Тем приятнее было подчиняться и ревностно охранять и защищать того, кто давал ему кров и делился с ним пищей.