В конце 1950-х годов на большой арене коммунистического мира произошла еще одна драма – советско-китайский раскол. К тому времени в двух красных сверхдержавах господствовали два различных вида коммунизма. Советский Союз после смерти Сталина стал сравнительно открытым и либеральным, а в маоистском Китае господствовал дух нескончаемой идеологической мобилизации и самопожертвования во имя великого вождя со слепой преданностью его делу. Северная Корея – только недавно вставшая на путь модернизации восточноазиатская страна, в которой уважение к авторитету государственной власти было исконной чертой конфуцианской традиции, – культурно была значительно ближе к Китаю, чем к Советскому Союзу, и разделяла похожие националистические устремления. Развивая собственный уникальный вид социализма, Ким Ир Сен позаимствовал очень многое у Мао Цзедуна, при этом избегая влияния относительно либеральной культуры постсталинского СССР. Хотя отношения со Сталиным были непростыми, Генералиссимус оставался для Кима неким образцом, и многие элементы сталинизма сохранялись до конца его правления.

Как минимум в одном Ким в конце концов превзошел своего наставника – в хитрости и коварстве. Когда советско-китайские отношения начали ухудшаться, вместо того чтобы принять одну из сторон, Северная Корея стала использовать этот раскол между сверхдержавами, извлекая для себя очевидную выгоду. Тактика Кима состояла в том, чтобы заставлять эти державы соперничать друг с другом, стараясь понравиться каждой из них и добиваясь тем самым помощи от обеих, но в конечном итоге не принимать ни одну из сторон. Во внутренней политике КНДР дистанцировалась и от СССР, и от Китая, развивая свою собственную ультранационалистическую идеологию, которая стала известна под названием чучхе.

Новая элита не обладала ни интеллектом, ни практическим опытом руководства еще неоперившейся страной. Однако у нее было одно качество, которое в свете «августовского инцидента» стало единственно важным в этой стране, где абсолютно все формы и виды политической оппозиции были истреблены: беспрекословное послушание, безусловная преданность Великому Вождю.

* * *

Закончив кланяться, я нацепил солнечные очки и отошел, чтобы получше рассмотреть элементы композиции Великого Монумента на холме Мансудэ, которые нравятся мне больше всего: две скульптурные группы по обеим сторонам от статуй вождей. Первая посвящена вооруженной борьбе с японцами, которая привела к образованию государства, а вторая изображает триумфальное строительство социализма и солдата, попирающего ногами американский флаг. Эти фрагменты, в отличие от статуй Кимов, были сделаны с кропотливым вниманием к деталям, и, несмотря на их соответствие многократно оплеванным канонам соцреализма, было что-то прекрасное в том, как они передавали чувства упорства, надежды и гнева, выраженные на лицах солдат, рабочих и крестьян, фигуры которых образовывали эти рельефные группы; естественность композиции подчеркивала ее целостность, одновременно позволяла наблюдателю почувствовать состояние борьбы и увидеть пластику движения каждой отдельной фигуры.

Чему же улыбаются эти обожествленные Кимы? Повернувшись к ним спиной, можно увидеть не менее грандиозный простор; его величественность подчеркивают круто уходящие вниз ступени, каждую из которых необходимо преодолеть, для того чтобы подняться от суетящейся внизу улицы к самому подножию статуй. Перед вами урбанистический пейзаж – вид на одну из крупных улиц Пхеньяна, которая простирается через реку Тэдонган. Но Кимы улыбаются не только идиллической картине столицы, окружающей их, но и еще одному монументу, расположенному на другой стороне реки Тэдонган.

Если ваше зрение не слишком острое, вам, возможно, понадобится бинокль, чтобы хорошо рассмотреть этот монумент, так как перед ним раскинулся большой зеленый парк площадью около полутора гектаров, переходящий в чуть меньшую по размерам площадь, на которой проводятся митинги и массовые танцевальные мероприятия. Три символа, сделанные из гранитных блоков, являются центром Монумента основания Трудовой партии Кореи. Молот символизирует рабочий класс, кисть – интеллигенцию (уникальный вклад Северной Кореи в иконографию международного социализма, причем к «интеллигенции» тут относятся и «белые воротнички»), серп – трудовое крестьянство. Этот триединый символ внизу окружен конструкцией в форме кольца, также сделанной из гранита, на которой виднеется бронзовая надпись, гласящая: «Да здравствует Трудовая партия Кореи, организатор и руководитель всех побед корейского народа!» Что характерно для всей монументальной архитектуры и скульптуры в КНДР, чи́сла и размеры имеют важное символическое значение. Так, гранитное кольцо сделано из 216 блоков, а его внутренний диаметр равняется 42 метрам: Ким Чен Ир родился 16 февраля 1942 года[20]. На круглом основании под монументом есть семидесятиметровый рельеф, что символизирует 70 лет Трудовой партии Кореи, если считать временем ее основания сомнительную дату образования Союза свержения империализма, который, как считается, организовал четырнадцатилетний Ким Ир Сен в Маньчжурии. С двух сторон монумент обрамляют два жилых здания в форме красных флагов, на их крышах – лозунг на корейском: что-то вроде «100 сражений, 100 побед», переведенный на европейские языки как «Всепобеждающий». Памятник является одной из последних работ в жанре монументальной скульптуры в Пхеньяне, его открыли в 1995 году в ознаменование пятидесятой годовщины со дня основания Трудовой партии Кореи.

Если вы снова повернетесь к статуям Кимов, то справа от Великого Монумента, на холме Мансудэ, увидите короткую дорожку к возвышающемуся Монументу Чхоллима, которая образует еще один радиальный луч в воображаемой паутине центральных улиц Пхеньяна. Чхоллима – это крылатый конь, образ, играющий важную роль в восточноазиатской мифологии. Говорят, этот конь летит так быстро, что ни один простой смертный не способен оседлать его.

Памятник открыли в 1961 году в честь движения Чхоллима, возникшего тремя годами ранее[21]. Это было временем больших «чисток» и роста национализма, и Ким перенял еще одно сталинское начинание. Он позаимствовал идею стахановского движения, придав ему корейское лицо. Он сделал это в пику враждебным фракциям, которые осмелились выразить возмущение тем, что Ким делал упор на развитии тяжелой промышленности за счет голодающего крестьянства, составлявшего большинство населения страны.