– Ты, как легендарный царь Гордий, завязываешь слишком сложный узел, – съязвил младший сын.

Артавазд, до этого молчавший, вдруг отозвался:

– Гордий говорил, что только истинный властелин Азии сможет развязать этот узел!

– Вот именно! Почему так трудно ты постигаешь истину? – разочарованно сказал царь Тигран, обращаясь к младшему сыну.

– С неизбежностью ты поймешь, что не прав, – не отступал Тигран-младший.

Царь внимательно взглянул на сыновей и сказал:

– Когда я стал у власти, я понял: мое царство нуждается в жестком центральном управлении. Я издал законы, которым беспрекословно следуют и знатные люди, и простолюдины. Источник моей силы – это народ, именно он сформировал мои принципы, духовные побуждения и веру.

– Никаких принципов не было! Ты такой же завоеватель, как и Александр, Дарий или Кир! Твой народ не нуждается в завоеванных тобой Вавилонии, Ниневии, Арбелы, Сирии, Киликии, Коммагены, Атропатены, Финикии. Ты деспот! По Аристотелю, твоя власть схожа с властью хозяина над рабами.

– Ты путаешь понятия «деспот» и «тиран»! Это от недостатка образования. Гораздо хуже то, что ты не понимаешь роли царя в раскрытии потенциала нации.

– Я не понимаю многого, например, зачем ты держишь в крепости как пленницу мать Береники, сирийскую царицу Селену.

Тигран с сожалением смотрел на сына, а потом произнес:

– Доля царя трудна. По преданию, сиракузский царь Дионисий I посадил на свой трон на один день Дамокла, а над его головой на конском волосе повесил меч, чтобы Дамокл осознал призрачность счастья и благополучия владыки.

– Пусть так, но твои вассалы и богачи все равно имеют свои собственные узкие корыстные интересы.

– Я поручил Метродору сегодня рассказать вам, какой вклад вносит мое царство в мировое наследие. Мы также накопили предметы и идеи, важные для культуры и нравственности наших людей, которые могут стать достоянием всех народов. Вам, моим сыновьям, еще предстоит их постичь.

В библиотеку вошел Меружан:

– Государь, из Арташата пришло известие – над Араратом столб черного дыма и разносятся раскаты грома!

Царь метнул на него грозный взгляд, потом снова посмотрел на младшего сына и, хмуря брови, сказал:

– Сын, во что бы ты ни верил, ты должен оставаться верным своему долгу. Ты – наследник своего народа! Все свободны! Артавазд, останься! – Помолчав, а потом посмотрев на старшего сына, старый властитель с тревогой в голосе сказал: – Дым над Араратом – это плохой знак. Что-то не так в моем царстве. А может быть, это знак «не доверяй Тиграну-младшему, присмотрись к старшему сыну»?

– Отец, я всегда разделял твои взгляды! Арамазд – главное божество мира, творец небес и земли, он обладает величайшей мудростью.

– Да, сын, мудрость обычно несет в себе идею добродетели, а кто добродетелен, тот справедлив!

– Арамазд дарит процветание, изобилие и тучность земле, он не терпит насилие ради религии.

– Да, ты глубоко понимаешь истоки учения. Меня это радует. Все армянские божества благочестивы. Наши покровители Арамазд, Анаит, Тир, Михр, Ваагн, Нанэ и другие укрепляют национальный характер нашего народа.

– Народ поклоняется этим богам, значит, они не ложные боги.

– Так, Артавазд! Вера – главный оплот единства народа! Начав кровопролитные войны, я осознал великую тайну: нужно строить мир во имя процветания народа.

– Ведь у народа есть потребность добра и счастья! – воскликнул Артавазд, озаренный вспышкой внезапной мысли.

– Великий правитель должен дать это своему народу! – Тигран, вдохновленный беседой, по-новому взглянул на сына: знак судьбы указывал на Артавазда.

Он продолжил:

– Я вижу, что ты сильный и сможешь удержать царство, вижу, что ты унаследовал от меня стойкость перед лицом трудностей, с тобой народ Великой Армении выстоит и не исчезнет в песках истории. Ты – мой наследник!

Они вышли на террасу, увидев, что не было ни клочка невозделанной земли вокруг.

– Я должен быть сильным владыкой, – продолжал Тигран. – Мне удалось сделать Великую Армению могущественным царством мира, мои владения большие, но мое честолюбие не в том, чтобы узурпировать власть на огромном пространстве, а в том, чтобы создать новую цивилизацию, и для этого я насаждаю в жизнь моих подданных и высокое искусство, и совершенную литературу, и вдохновляющую философскую мысль.

– Плоды твоих усилий дают всходы, – сказал Артавазд.

Тигран с нежностью посмотрел на него и произнес:

– Ты мой старший сын, и отныне только ты обладаешь привилегией быть всегда рядом со мной и учиться у меня науке властвования. Придет время, и ты возглавишь мое царство.

В саду перед дворцом Тигран-младший тренировался на мечах со своим товарищем. Он отрабатывал свою реакцию на неожиданные удары, пытаясь уловить мимолетные предпосылки движений вражеского меча, причем, оттачивая технику владения оружием, он понимал, что, если не вымотать и не запутать противника, победы не видать.

– Ты красиво двигаешься, – послышался голос Васака. Остановив бой, он посмотрел на говорившего.

Васак, улыбаясь, без нравоучений сказал:

– Тренировка на мечах – полезное занятие, но никогда не забывай, что надо смотреть не на клинок или руки соперника, а ловить его взгляд. Глаза покажут, что он хочет сделать в данный момент.

– Спасибо за совет.

– Меч – мое любимое оружие, и я особенно люблю обманные движения, – продолжал Васак.

– А я люблю атаковать! – Тигран-младший был польщен вниманием министра.

– Мы можем поговорить?

– Конечно! – Молодой царевич отдал меч товарищу, промокнул лицо полотенцем и последовал по дорожке сада за министром.

– Царь принял решение по преемнику. – Васак в упор посмотрел на юношу. – Это Артавазд. Твой брат сумел доказать, что он разделяет идеи и взгляды царя, убедил его, что продолжит дело отца, и поэтому завтра он официально будет объявлен наследником престола.

– Невероятно! – негодовал царевич. – Все это унизительно: отец никогда не воспринимал меня всерьез.

– Твой отец – выдающийся полководец и опытный политик.

– Он просто азиатский царек! – воскликнул Тигран-младший.

– У него есть, конечно, слабые стороны, – осторожно начал Васак. – Я выскажу тебе свое оценочное суждение: сейчас он со стороны наблюдает за конфликтами, которые ведутся вне его державы, но он упускает из виду, что его внутренние дела затрагивают интересы Рима.

– Потому что он уверен в своей безнаказанности.

– Известно, что Рим не позволит никому сравняться с собой по силе. Возможно, момент столкновения приближается.