кляузу прислал завистник? Или завистница.

– Может, позвонить и спросить – вы кто?

М-да, подобная глупость приходит только в обезумевшую голову, во‐первых, аноним имени не скажет, а во‐вторых… Юлиана Юрьевна не знала, что во‐вторых, тем более в‐третьих, но подозревала: если человек идет на подлость, то она безгранична. Однако следовало не допустить звонков, слежек и прочих глупых поступков, унижающих и усугубляющих депрессию.

– А если это мошенники? Ты им ответишь и тем самым дашь доступ к твоим данным. Я плохо понимаю, как это делается, все-таки не технарь, но читала, что такое возможно. И потом, дорогая, не унижайся, не надо. Это последнее дело, когда жена начинает выяснять, с кем ее муж иногда проводит время, следит за ним, потом срывается, скандалит.

– Что же мне делать? Я показала вам одну эсэмэску, а их десять. Да, десять штук с одной и той же фразой… Твой муж… тебе изменяет.

– Но это же другое дело! – оптимистично заявила ЮЮ, вызывав нервный смешок у Веры. – Да, да, да! Надеюсь, ты ничего не говорила Руслану?

– Нет. Но что вас так… так воодушевило?

– Объясняю. Без доказательств слова пустой звук. Если бы Руслан изменял тебе, ты получила бы фотографии, видеозаписи и… что там еще для убедительности подкидывают обманутым женам? Но если нет доказательств – то измены тоже нет. Это же как дважды два. Просто кому-то нужно вбить между вами клин. У тебя есть враги? (Вера лишь отрицательно покачала головой.) Тогда у Руслана выясни, есть ли у него враги. Но так, аккуратно, чтобы не травмировать его. Сможешь? (На этот раз Вера кивнула утвердительно.) Умница. Пей чай… А давай по рюмочке ликера?

Вера согласилась…

* * *

– Вот, пожалуй, и все, – закончила Юлиана Юрьевна.

– Но этот эпизод был полгода назад, – напомнил Вениамин. – А вы говорили, она часто к вам приезжала, значит, возвращалась к теме анонима, так?

– Ничего подобного, – сказала она. – Вера приезжала, но тему анонимок не поднимала. Месяца два назад я не выдержала и спросила, продолжает ли она получать анонимки. Вера ответила, что эсэмэски перестали поступать, что я была права, но если честно, я не очень поверила.

– Почему? – подхватил Женя.

Юлиана Юрьевна сделала паузу, пожала плечами:

– Не знаю. Просто кольнула мысль, что Вера говорит неправду. Но у меня нет привычки настаивать, как говорится, лезть в душу, когда туда не пускают. Теперь жалею. Деликатность, оказывается, не всегда уместна.

– Жалеете? – переспросил Женя. – То есть вас что-то насторожило?

– Совершенно верно. Видите ли, Вера изменилась… Разумеется, мы все меняемся в течение жизни, но… как бы это… Нет, она стала спокойней, но спокойствие ее смотрелось вызовом… неким протестом… Что-то неуютное в ее поведении так и сквозило, Вера при этом не казалась несчастной, напротив, уверенная и хладнокровная… Я вас запутала, да?

Женя рассмеялся и утвердительно кивнул, Вениамин остался серьезным. Дальше ничего существенного Юлиана Юрьевна не дополнила, минут через десять, уточнив кое-какие мелочи, ребята попрощались с ней.

Нельзя было довести Тиму до полной…

…усталости, с мальчиком предстояло работать, поэтому Павел попросил аниматора не перегружать физически ребенка, а занять чем-нибудь пассивным, но полезным. К счастью, у Павла и с матерью разговор не был изнуряюще длинным, а потому смело можно было приступать к обработке. Сначала повели ребенка в магазин игрушек задобрить и расположить, Тима очень удивился:

– Это для детей! А мне почти семь лет, я в школу пойду. Купи лучше старый ноутбук или компьютер никому не нужный.

– Зачем?! – в унисон спросили «папа» и Феликс, вытаращив глаза.

– Хочу разобрать и посмотреть, что там внутри.

– А машинку не хочешь? – спросил Феликс, присев перед мальчиком на корточки. – Или вèлик, а? Покататься классно на велике.

– Дядя Феликс, зима скоро, на велике не покатаешься.

– Разумно, – согласился тот и поднялся на ноги. – Ну, с компьютером для изучения поможем, у Левченко попросим. А что же купить тебе сейчас?

– Пирожное. Три штуки разных, а если маленькие, то четыре… можно пять. И мороженое шоколадное. И еще мусс клюквенный.

– Осилишь? – засомневался Феликс.

– Я поскромничал, – заверил Тима. – Мама сказала, чтобы я не наглел.

Решили не идти в кондитерскую, где выбор сладостей большой, но зал маленький, в таком двое взрослых высокого роста чувствуют себя стесненно, к тому же посетители друг у друга на головах находятся, толком не поговорить. А в кафе простор, столиков свободных в этот час полно, легкая музыка звучит, да и пирожных достаточно – полный комфорт, только мусса не оказалось, Тимофей заменил его на второе мороженое, с которого он и начал. Сделав пару глотков кофе, Феликс взял на себя (как договорились) работу с ребенком:

– Ну ты и крут, Тимофей, столько сладостей слопать… я бы не смог. А что, мама не покупает тебе пирожных?

– Не-а, – набитым ртом произнес Тима. – Говорит, вредно. Почему все вредное нравится, а полезное нет?

– Не знаю, – хихикнул Феликс. – Мама строгая, да?

– Да так… не очень.

– Ты ешь, ешь, мы еще купим, пока мама не видит. – Феликс положил на его тарелку пирожное с цветным кремом и ягодами. – Ух, какое красивое… А давно ты у мамы живешь?

Заданный в лоб вопрос проскочил, Тимофей проговорился:

– Не-а, всего шесть месяцев.

– Ой, ты выпачкался. – Феликс стал вытирать салфеткой подбородок и губы мальчика, которые были чистыми, Тима аккуратный, но это же отвлекающий маневр. – Вот так… хорошо… И где же она тебя, замарашку, нашла?

– Мама? В детдо…

И вдруг Тима осекся на полуслове, округлив испуганные глазенки, которые переводил с Феликса на Павла. Он понял, что проговорился, но то же самое поняли и два хитреца за столом, однако рановато раскрутили мальчика. Надо было заболтать, чтобы он не успевал соображать, хотя с соображением у него в любом состоянии все ОК, поэтому Тимофей и спохватился. Что из этого следует? А то, что с «мамой» был на современном сленге «договорняк». Ну, раз ускорился процесс, Феликсу осталось гнуть свою линию, он сделал вид, будто ничего не заметил, погладил Тиму по плечу.

– Ты чего скис, малыш? Все в порядке. Да что с тобой? А, тебе не велено говорить, что мама забрала тебя из детского дома? (Тима ни слова.) Но мы это и так знаем, мы же сыщики, Тимофей, настоящие сыщики. Кино про сыщиков смотрел? (Тима покачал головой – нет.) Дело поправимо, покажем тебе кино, и не одно, знаешь, как интересно – ммм, не оторваться! Ты ешь, Тимоша, ешь…

Тима взял пирожное, но ел без прежнего аппетита, он явно расстроился. Феликс и Павел пристально за ним наблюдали, у обоих родилась одна мысль: Лору мальчик называет мамой, причем он считает ее родной, значит, она убедила его в этом