– Нет, – ответил он не сразу. – Платье целое, под подол не лазили.

– Вы думаете, грабеж? – спросил я прямо. – Стала защищаться, бандит разъярился и пырнул ножом.

– Как одна из версий, имеет право на существование. Сумочка вывернута, кроме женской мелочи, ничего не оставили. Кстати, там на салфетке были записаны ваш телефон и имя.

– Это нормально. Записной книжки не имела и вечно писала на спичках, сигаретных пачках, салфетках. Потом найти важные номера или адреса не могла.

– Часы содрали…

– Patek Philippe, – сообщил машинально.

Опять этот подозрительный взгляд.

– Старый подарок, – сказал честно. Упоминать, насколько неновый, не обязан. До моего рождения уже были. – Так что номера не знаю, и чек не сохранился. Но видел их с детства. Дорогая вещь, и имеет смысл посмотреть у скупщиков.

– Кольцо с пальца сняли.

Почему-то кольца она редко носила, разве что обручальные. Скорее всего, не простое – оберег или сигналка. И это превращает и так подозрительную историю в очень плохую. Не просто опасность, а опасность, исходящая от кого-то из наших.

– Не помню вчера, – признался я.

– А серьги?

– Да обычные. Такая небольшая золотая овечка.

– От Cartier, – торжествующим тоном провозгласил следователь. – И ее не взяли. Странно для ограбления?

– Да. Хотя я, например, не понял, что известная фирма и стоит прилично, но золото…

– Вот именно!

В его голове мелькнуло смутное ощущение – ограбление изображается… Кто-то вполне профессионально убил, вывернул сумочку, украл наручные часы и при этом даже не подумал взять дорогие серьги. А это похоже на близких знакомых. Отводят подозрение.

– Тогда убийца мог искать нечто большее, что не удалось спрятать на теле под облегающим тонким платьем.

– Вы в курсе, в чем она была одета?

– Ой, не ищите второго смысла. Уж как она наряжалась летом, я представляю хорошо. Вряд ли с утра успела поменять вкусы. Но что у нее могло быть с собой, абсолютно не представляю. Ни слова не сказала о проблемах или преследователях, когда встретились.

– Ладно, – сказал Виктор Павлович на выходе, – можете пока, – определенно с нажимом, – быть свободны. Из города не выезжайте.

– У меня практика в больнице, – заверил я. – В ближайшие месяцы никуда не денусь, иначе не засчитают. До свиданья, – и протянул руку.

Он пожал, и даже без задержки. Не надо применять фокусы одаренного, и так можно сказать: особых подозрений пока не вызываю. А вот будучи наделенным способностями, заодно могу сказать: дело натурально глухой висяк, при этом резонансное. И он морочит голову. Есть по меньшей мере четыре схожих случая, но с изнасилованием. Убивали очень схоже, и в остальном почерк преступника подозрительно одинаков: стройка, кража вещей в качестве сувенира. В газеты пока не попало, но смахивает на серию. Прокуратура забрала материалы к себе. Похоже, есть подозрение. Мама начала сопротивляться, почуяв неладное раньше обычного. Поэтому и обошлось без стандартного сексуального насилия с побоями.

– Куда это мы приехали? – спросила Катя в легком недоумении.

Охранники на въезде тоже покосились с подозрением. Ну да, судя по моему виду и машине, делать мне в высотке нечего. Тем не менее пропуск и стоянка в подземном гараже с соответствующими циферками у меня имеются.

– Я хочу покопаться в ее вещах.

Может, найду хоть что-нибудь, проясняющее эту дикую историю.

– Но что она могла делать в этом доме? – В голосе Кати невольно звучали почтительные нотки.

Все ж высотка известная и район не для бедных. При желании можно любоваться из окна на Кремль по соседству.

Невольно покосился на Стояна.

– Видишь ли, Катенька, – ответил тот незамедлительно, – на четырнадцатом этаже находятся квартиры, принадлежащие компании, зарегистрированной в Вольном городе Константинополе, чтобы платить поменьше налогов и др.

Он так и сказал «др.». Вылез и по-джентльменски распахнул дверцу для девушки. Большое спасибо. У меня обычно не хватает воспитания догадаться, и бегать вокруг машины несколько долго.

– И что я должна понять из этого? – упорно потребовала Катя после некоторого раздумья, уже у лифта.

– Яна была женщина небедная, и фактически квартиры принадлежат ей. Кстати, не мешает проверить, что там с завещанием, – сказал уже мне.

– Заодно сообщить всем о смерти, – кивнул я. – Я, кроме деда и Биргит, ничьих адресов не знаю.

– Это решаемо, – хмыкнул дядька.

Лифт остановился в вестибюле, поднимаясь с подземной стоянки. Кто-то успел нажать кнопку. Вошел солидный мужчина с деловым портфелем. Вежливо поздоровался, не замечая нашего затрапезного вида. Ни тебе костюмов, ни драгоценностей на девушке. Вскидывать брови неуместно. Раз находимся здесь, значит, охрана пропустила и имеем полное право. Мы дружно ответили на приветствие и замолчали, пока попутчик не вышел на пятом этаже.

– Я не понимаю, – опять влезла Катя, стоило дверям захлопнуться. – Почему Яна? В полиции сказали: Александра Мироева.

– Ну, – закатывая глаза, пробурчал дядя, – там еще считают, что она приходится Андрею сестрой, хотя ей уже восемьдесят стукнуло.

– Сколько?!

– Тыща восемьсот восемьдесят седьмого года рождения, если я правильно помню. Яна очень не любила напоминаний о своем возрасте. Даже дни рождения отказывалась отмечать.

Лифт остановился, двери гостеприимно распахнулись, и я, извлекая ключ, направился к знакомой двери.

– Наши практически все долго живут, даже не имеющие талантов. Но в долголетии, девочка, есть, помимо заметных плюсов, еще и некоторые минусы, – объяснил Стоян. – Рано или поздно кто-то обратит внимание на твой не соответствующий записям цветущий внешний вид. А в наше время всеобщей паспортизации и виз приходится обзаводиться красивыми документами, обставляясь на случай проверки. Раньше, конечно, было проще, если не выдавать себя за какого-нибудь князя. Аристократы друг друга прекрасно знали и чужака сразу раскалывали.

Катя застыла на пороге, изучая обстановку. Ничего реально излишне дорогого, скорее пусто, мебель минимальная, но столовая с кухней невольно производят впечатление. Площадь – метров семьдесят, как бы не с весь ее дом размером, не считая хозяйственных помещений. Потолки – три с половиной метра и огромные окна на набережную. Еще три комнаты, и в двух ванна с унитазом, еще один отдельный санузел. Очередей по утрам здесь не предвидится. Парочка кладовок и балкон приличного размера. Общая площадь – за три сотни квадратов.

Остальные три квартиры на этаже ничуть не хуже и попарно соединяются через балкон. Стоян проживает в одной и присматривает за остальными помещениями, оплачивая счета. Причем даже не из своего кармана. Приглашать приятелей по этому адресу престижно и намекает на серьезный достаток. В его профессии не последнее дело уметь пускать пыль в глаза.