Одновременно под давлением японцев предпринимались шаги по налаживанию сотрудничества с российскими революционными партиями, в частности эсерами, РСДРП, а также с грузинскими, финскими, еврейскими, литовскими и прочими нелегальными организациями. Но делалось это крайне неохотно, постоянно подчеркивалось, что взаимодействие возможно только на условиях равноправного партнерства, а само оно ограничивалось главным образом поддержанием контактов и обсуждением возможных направлений сотрудничества. В каких-либо конкретных совместных действиях с этими партиями группа Пилсудского не участвовала ни до, ни после визита миссии ППС в Токио летом 1904 года.

В конце апреля 1904 года произошло важное событие в развитии операции «Вечер». Познакомившись с предложениями Пилсудского и его соратников, Генеральный штаб и МИД Японии пришли к заключению о необходимости проведения в Токио прямых переговоров с представителями ППС. 7 мая известие об этом было получено Пилсудским, решившим отправиться в японскую столицу лично. 21 мая в Вене состоялась первая прямая встреча «товарища Мечислава», которому ассистировал Иодко-Наркевич, с приехавшим из Лондона японским военным атташе Таро Уцуномия, в обязанности которого входило поддержание прямых контактов с представителями ППС.

Показательно, что Пилсудский, выступавший под собственной фамилией, представился членом Центрального рабочего комитета ППС, в отделе которого якобы и существовал департамент военной разведки. Это означало, что он не собирался отказываться от линии поведения, выбранной при подготовке упоминавшегося выше плана сотрудничества с японцами. То есть Пилсудский давал понять, что развертывание ППС полномасштабной разведывательной и подрывной деятельности возможно только при условии ее полноценного финансирования японцами. Однако Уцуномия показал себя весьма опытным дипломатом и быстро поставил Пилсудского на место. Он согласился и в будущем оплачивать поставляемую разведывательную информацию на прежних условиях, то бишь за 90 фунтов стерлингов в месяц. Но при этом восточный спонсор не скрывал, что Токио сотрудничает не только с ППС, но и с другими враждебными царизму политическими и национальными партиями и организациями России. Его слова могли означать только одно: в случае несговорчивости Пилсудского и его соратников японцы найдут других партнеров.

Уцуномия также намекнул Пилсудскому, что японцы параллельно поддерживают контакты и с другими поляками, которыми могли быть только национальные демократы. Для Пилсудского не было секретом, что их лидер Роман Дмовский именно в это время завершал важный идейный поворот, придя к выводу, что решение польского вопроса возможно только в два этапа. Сначала следовало объединить все польские земли под властью династии Романовых на условиях автономии, и только затем бороться за их полную независимость. При этом из тактических соображений Дмовский предпочитал не говорить о том, как будет протекать второй этап. По его мнению, неудачное восстание в Царстве Польском (а в его победу Дмовский не верил) непременно опрокинуло бы этот сценарий, и решение польского вопроса вновь было бы отложено на десятилетия. О том, что Дмовский с 15 мая 1904 года уже находился в Токио, Уцуномия Пилсудскому не сказал; это значило, что японцы не собирались делать ставку в их игре только на его партию.

Результаты венских переговоров были оценены их польскими участниками как неудовлетворительные, но не безнадежные. Именно тогда Пилсудский окончательно понял, что решения стратегического характера могут быть приняты только в ходе его прямых переговоров в Токио и туда следует ехать как можно быстрее. На этом настаивали и японцы.

В начале июня 1904 года Пилсудскому и сопровождавшему его Филиповичу удалось собрать достаточные средства для поездки за океан. Был также подготовлен проект договора с японцами, включавший в себя обязательства сторон – шесть японских и восемь польских. Предусматривалось, что Япония будет не только финансировать деятельность ППС и поставлять ей оружие и амуницию, но и согласится на создание польского легиона, а также будет оказывать неявную поддержку (лучшее отношение к военнопленным-полякам, воздействие на контролируемую Токио европейскую и американскую прессу в благоприятном для польского вопроса духе), а в случае поражения России в войне или революции в ней – и открытую помощь в решении польского вопроса. Достаточно вызывающе звучали сформулированные в проекте предложения, чтобы японский партнер согласился делиться с ППС информацией о предполагаемом сроке окончания войны с Россией, о внутренней и международной ситуации в Европе, а также помогал устанавливать связи с любой силой, обществом или партией, деятельность которой направлена против России.

По крайней мере внешне документ выглядел как проект договора равных партнеров, а не суверенного государства и одной из нелегальных партий России. Вне всякого сомнения, это делалось только с одной целью – убедить японцев, что они имеют дело с серьезной силой, не только обладающей определенными разведывательными возможностями, но и считающей себя вправе выступать от имени всего польского общества. Об этом свидетельствует и то, что преамбула документа начиналась следующим образом: «Общий интерес Японии и Польши заключается в ослаблении России и уничтожении российского могущества. Несомненно, из этого следует общность интересов, и сторонам легко отыскать аргументы в их пользу».

Существенно более скромно выглядели сформулированные в проекте договора обязательства ППС. Она изъявляла готовность прислать в Японию своих людей для помощи при допросах пленных и организации польского легиона, снабжать японских агентов воззваниями на польском, украинском, литовском и еврейском языках с призывом к дезертирству из русской армии, а также распространять аналогичные пропагандистские издания среди военнослужащих в России и Маньчжурии. Более привлекательными для японцев могли стать пункты с IV по VIII: оказывать помехи возможной мобилизации; совершать диверсии; организовать духовную оппозицию русскому правлению в Польше и Литве, а в случае возникновения благоприятных политических условий и подготовить вооруженное восстание; налаживать взаимодействие между всеми оппозиционными народами России; создать «специальную агентуру, которая будет снабжать Японию информацией о составе дислокации и перемещениях русской армии»[37].

Получив рекомендательные письма от японского посланника и военного атташе в Лондоне, 4 июня эмиссары ППС сели в порту Ливерпуля на пароход «Компания» и отправились в путь через Атлантический океан. Спустя неделю, занятую сном, едой и игрой в шахматы, они прибыли в Нью-Йорк. Затем было путешествие через весь Североамериканский континент в Сан-Франциско с кратковременными остановками для осмотра таких природных достопримечательностей, как Ниагарский водопад или Пайкс-Пик. 22 июня эмиссары ППС отплыли на пароходе «Коптик» в Японию с заходом в Гонолулу на Гавайях.

Время морского путешествия было использовано Пилсудским для более углубленной проработки и уточнения проекта соглашения с японцами. С этой целью им были подготовлены два новых документа: «Объяснения к отдельным пунктам проекта договора» и «Заключение» к проекту соглашения. В частности, в «Объяснениях» он решил не ограничиваться прежним требованием выплатить ППС за ее действия в пользу Японии 10 тысяч фунтов стерлингов, а настаивать, чтобы такая же сумма была выплачена и в начале следующего, 1905 года, и, кроме того, добиться согласия японцев на ее увеличение в последующем. Потребность в увеличении субсидии он мотивировал большими затратами на приобретение оружия за границей и его доставку в Царство Польское.