Искать Ерёму не пришлось. Первым, кого увидел, был Харисим, он сидел во главе самого большого стола. А рядом сидели Иван, Ерёма и ещё несколько охотников. В момент, когда мы вошли, охотничья братия сдвигала кружки.

— Ну, за победу! — услышал я.

Решительно поддержал:

— За победу! — и подошёл к столу.

— О, Владимир! — обрадовался Харисим. — Знакомьтесь, братья! Это вот он, тот самый граф Давыдов и есть.

В руках у меня немедленно оказалась кружка. Минут десять ушло на эмоциональный рассказ о том, какой я суперский охотник и в целом офигенный парень. После этого беседа перекинулась на другой предмет, а я сумел оказаться рядом с Ерёмой и задать ему вопрос. Опасался, что Ерёму увижу в состоянии близком к парню, отдыхающему у крыльца, но обошлось. Праздник, видимо, начался недавно. Накидаться до махания лавками пока не успели.

— Слушай. Приёмщик говорит, ты перед Рождеством стальные кости сдавать притаскивал?

Ерёма поморщился.

— Ну, было. В первый раз тогда эту пакость увидал. Откуда мог знать, что их такие не принимают? Теперь-то уж не беру, конечно. И никто не берёт, нынче мы учёные. Это по первости, бывало, притаскивали — когда не знали ещё.

— А откуда они берутся, вообще?

— Из мертвяков.

— Только из них? В тварях таких костей не бывает?

— Не. В тварях не бывает. Только в мертвяках недавних.

— Недавних?

— Ну. Все, что вылазили — свежие захоронки.

— А с чего они вылазят, не знаешь?

— Поначалу мы думали, что мертвяков упыри да вурдалаки призывают, — вмешался в беседу Иван. — Поначалу ведь как было? Пошёл ты, скажем, на упыря. Сразил тварину, выдохнул, только собрался кости жечь — глядь, могила распахнулась! И оттуда на тебя другая тварь прёт. Вот эта, с костями стальными. То есть, покуда упырь или вурдалак не показывался, и эти лежали смирно. А ныне обнаглели, сами лезут. Так и норовят из могил повыскакивать!

— А они только на охотников выскакивают?

— А на кого ещё? Кому по кладбищам в темноте ходить-то, кроме нашего брата?

— На днях, говорят, возле Гурьевского кладбища мертвяк девку уволок, — вмешался Ерёма. — Папаша её там могильщиком работал. Ну и кто-то ему с дурна ума денег отсыпал больше, чем положено — покойничка помянуть. Папаша и помянул, прямо у могилы. Заснул, ночевать не пришёл. Жена всполошилась, дочь отправила его искать. А дочь до могилы-то дошла, а дальше — след простыл. Папаша к утру проспался, зенки продрал. Глядь — могила раскрыта, крышка гроба сдвинута, земля вокруг истоптана, а от дочери только башмачок остался.

Захар, сидящий рядом со мной, вздрогнул и перекрестился.

— А папашу, получается, мертвяк не тронул? — спросил я.

— Выходит, не тронул.

— А девку так и не нашли?

— Нет. Да и где её искать-то?

— Ну… В могиле, например.

— Заглянули. Не было. Ни живой, ни мёртвой.

— И следов никаких не было?

— Чего?

Я вспомнил расследование, которое местные сыскари проводили в квартире разорванного на части Урюпина, и только головой покачал.

— Ясно. То есть, что у нас получается? Раньше мертвяки нападали только в компании с упырями и вурдалаками. А теперь действуют условно автономно. Верно?

— Силы они набрались, — сказал Харисим. Я вдруг понял, что за нашим столом давно никто не орёт и не бухаает. Все затихли и прислушиваются к беседе. — Раньше слабее были, чем хошь поклянусь. И костей с них выпадало меньше.

— Точно, — поддержал Ерёма. — С того первого мертвяка, которого я перед Рождеством завалил, всего две кости выпало. А нынче попадаются — и на семь, и на восемь.

Охотники закивали.

— Верно говоришь!

— А ещё раньше — до Рождества — ни о каких мертвяках тут у вас вообще никто не слышал, — уточнил я. — Так?

— Так. Не было их прежде.

— Ясно. — Я задумался.

— Что скажешь, Владимир? — осторожно окликнул Харисим.

— Что когда я доберусь до того, кто покойникам на том свете спокойно отдохнуть не даёт, лично ему ноги вырву и в задницу засуну. Обратной стороной.

За столом притихли окончательно.

— Неужто думаешь, подымают мертвяков? — спросил Харисим.

— Уверен, что поднимают.

— Кто?

— Да есть одна мыслишка. Как разведку проведу, дам знать.

— Уж не молчи. Я с тобой! — Харисим поднял кружку. — Изведём, братцы, нежить поганую!

— Изведём! — дружно подхватили охотники.

Дальше покатился пир горой. Я был твёрдо намерен убраться в хлам вместе со всеми, и намерение осуществил. Последнее, что помнил — мы с Харисимом сидим под звёздным небом, верхом на коньке крыши, и орём «Всё идёт по плану». Сложно сказать, когда успел Харисим выучить слова.

А ещё хороший вопрос — как я оказался в особняке Обломова?.. Открыв глаза, я понял, что лежу в знакомой гостевой спальне. Глаза, впрочем, тут же захотелось закрыть обратно. По черепу будто кувалдой врезали…

Противоядие! Я шевельнул пальцами, кастуя Знак.

Уфф! Полегчало. Аж жить захотелось. Теперь — Восстановление сил. Совсем хорошо! Как огурчик.

Откуда-то справа донёсся предсмертный стон. Повернув голову, я увидел, что издал его Захар — которого сложили на кушетку у противоположной стены.

Ну да. Он-то антипохмелными Знаками не владеет… Я протянул руку и скастовал ещё пару Знаков.

Захар перестал стонать. Через минуту потянулся и вскочил. Посмотрел на меня.

— О! Ты тоже уже проснулся? А чего лежишь?

Ишь ты, бодряк какой! И не скажешь, что только что помирал.

— Надо было подождать, пока ты хотя бы пару раз скажешь «никогда больше не буду пить», — укорил себя я. — Поспешил, эх-х… Вечно страдаю из-за своей доброты.

Сел и опустил ноги на пол.

— Почему я должен был так сказать? — удивился Захар.

— Ну вот в следующий раз, как нажрёшься, а меня рядом не будет — узнаешь, почему.

В дверь постучали.

— Владимир? — в комнату заглянул один из охотников, назначенных Гравием в телохранители Обломову. — Оклемался?

— Да куда я денусь. Знаки не пропьёшь.

Охотник гоготнул.

— И то верно. Илья Ильич просил, как здоровье поправишь, к нему в кабинет подойти. Дело, говорит, до тебя какое-то срочное.

* * *

— Искал меня? — Я заглянул в кабинет Обломова.

— Искал. Про вчерашнюю барышню помнишь?

— Барышню? — Я напрягся.