все сильнее, по мере того как она становится все самостоятельнее, превращается в личность.

Явление Кр. в этот мир наполняет меня жгущей нутро тревожностью. Мир пребывает в хаосе. В начале этого года состоялась инаугурация президента, чья платформа основана на ксенофобии и расизме. Я также боюсь, что Кр. как дочь моего брата унаследует гены, которые дали толчок моей шизофрении. Как-то раз я читала, что завести ребенка – значит испытывать вечный страх, хотя этот подход, возможно, применим только к определенного типа родителям. Как тетка Кр. я считаю, что должна быть бдительна, когда речь идет о ее психическом здоровье. Когда-нибудь, если нам повезет, она станет подростком. Вероятно, с непростым характером. В то же время мы абсолютно ничего не знаем о том, какой она станет в итоге.

Нам, консультантам в лагере «Желание» – так же как большинству родителей, если не всем, – приходилось действовать, будучи почти или совершенно неподготовленными и, хотя мне и больно говорить это, практически безнадзорными. Нам говорили, что в случае возникновения ситуации, с которой мы не сможем справиться, следует связаться с кем-то из вышестоящих.

В прошлом году у моего брата родилась дочь. Я не брала ее на руки в больничной палате; я до сих пор не беру ее на руки. Но с каждым днем я люблю ее все сильнее.

Однажды, во второй половине дня, после ссоры наших подопечных за бильярдом К. повел Стюарта на прогулку, чтобы тот остыл. Стюарт сказал К., что у него нет друзей в лагере. По его словам, мать обещала ему, что в лагере «Желание» будут такие же дети, как и он, и ему удастся завести друзей. Но пока все складывалось так же, как и дома, – и он не представлял, что с этим делать.

– Я твой друг, – возразил К.

– Ты – не друг-ребенок, – не согласился Стюарт.

Тем вечером, когда мы наконец остались вдвоем, К. сказал мне:

– Я не могу отделаться от мысли, каково ему будет в школе, когда он осенью перейдет в средние классы. Он сказал, что у него никогда в жизни не было друзей. Проклятие, это так грустно!

Однажды днем я заметила колибри у невысокого каменного парапета рядом с лагерным лазаретом. Стоило мне на нее указать, как Стюарт выкрикнул:

– Колибри взмахивают крыльями пятьдесят раз в секунду!

Около 8 утра жители каждого коттеджа нехотя тащились к лазарету. Обитателям лагеря полагалось медикаментозное лечение, поэтому дети всех возрастов становились в очередь и получали свои таблетки.

Маленьким обитателям летнего лагеря полагалось медикаментозное лечение. Каждое утро они выстраивались в очередь за таблетками.

Там был широкий ассортимент таблеток – в пластиковых бутылочках, пакетиках, тубах: стабилизаторы настроения типа тегретола, депакота и лития; бензодиазепины от тревожности; антипсихотики; даже антидепрессанты, которые потенциально способны спровоцировать манию; и много чего еще. Я за свою жизнь познакомилась с семью видами психотропных средств, а в то лето регулярно принимала четыре. Поскольку неясно было, можно ли делать это на глазах у ребят, я предпочитала заглядывать в лазарет не во время общей раздачи, а во второй половине дня. По утрам же наблюдала, как целый батальон детей принимает свои таблетки, глазом не моргнув, нимало не смущаясь, а потом прощается с медсестрами и снова выходит на свежий воздух. Это сплачивает сильнее, чем лагерный гимн, думала я.

– Тормоз, – пробормотал Алекс, и мальчики, хихикая, стали указывать пальцами на Стюарта.

К. регулярно говорил Меган и администраторам о Стюарте с тех пор, как начались эти насмешки. Со временем травля приобрела достаточно жестокую окраску, и администраторы решили, что Стюарта нужно перевести в коттедж к другим мальчикам предподросткового возраста. Мы с К. мягко сообщили Стюарту, что он теперь поселится в соседнем домике, где ему, как мы надеемся, будет легче. Меня должны были перевести туда вместе со Стюартом и назначить его персональным куратором. Хотя Алекс кусал и пинал К. до синяков, а Джулиан страдал постоянными галлюцинациями, против которых лечение было бессильно, Стюарт больше всех нуждался в опеке.

Пока мы с К. готовились к переселению, Стюарт выглянул в окно и увидел, что Аарон, Джулиан, Марк и Алекс играют на улице в тачбол.

– Я хочу играть, – заявил он.

Мы с К. встревоженно переглянулись, но К. все же вывел его на улицу, а я встала за боковой линией и видела оттуда, как Стюарт вскоре выполнил тачдаун. Меня переполнила радость, когда он радостно завопил и стал гордо вышагивать по игровой площадке – даже другие мальчики зааплодировали его мастерству. Но потом один из них случайно налетел на него во время игры, из-за чего Стюарт принялся вопить. К. стал уводить его с поля, а Стюарт кричал и махал руками. Другие мальчишки закричали ему вслед: «Плакса! Плакса!»

К. со Стюартом вернулись в коттедж.

– Итак, теперь мы тебя переселим, – сказал К., стараясь, чтобы его слова звучали бодро. Он уже говорил мне, что Меган и главный психиатр лагеря рекомендовали переселить Стюарта в тот момент, когда остальные мальчики будут отвлечены чем-то другим. «Они не заметят, что Стюарта больше нет, а если и заметят, то, вероятно, ничего не скажут, – объяснила Меган. – Будут слишком заняты собственными делами».

Итак, я забрала Стюарта вместе с его сумками в другой домик. Стюарт нервно бросал взгляды в мою сторону (смотреть в глаза он не мог, это частый симптом PDD), а я перебирала ящик с настольными играми в поисках того, что могло его заинтересовать и не спровоцировать истерику.

Потом я услышала, как другие мальчики шумно вернулись в свой коттедж.

– Эй, его нет! – раздался чей-то возглас. – Плакса свалил!

– Наконец-то!

– Ура!

Всплеск воплей и ликования вырвался из коттеджа, где мы жили прежде. К. и другие консультанты стали перекрикивать мальчишек, прося их прекратить. Лицо Стюарта исказилось, и я торопливо вывела его из домика и потащила на ужин. В наше отсутствие Меган зашла в хижину К. и поговорила с мальчиками о травле. Они признались, что их всех травили в школах.

В статье в New York Times я прочла, что у ребенка родителя, страдающего биполярным расстройством, в 13 раз больше шансов развития этого расстройства, чем у родителя без него. Статья на сайте Salon о безумии и материнстве, написанная женщиной с биполярным расстройством, вызвала следующие реакции читателей: «Я росла с биполярной матерью, и это превратило мое детство в кошмар», «Я знаю, полагается говорить, что я рада своему появлению на свет, но как ребенок биполярной матери я этому не рада», «Человеку, психически нестабильному настолько, что ему