— Лучше не спрашивай. Щеглов тебе все объяснит, если захочет.

— Он у себя?

— Рапорты пишет с утра. Ему теперь бумажной работы до самого морковкиного заговения.

— Нет, ну что у вас тут произошло-то? — настойчиво спросил я. — Все как будто в жопу ужаленные.

— Ну, если кратко, очередные проблемы с «охваченными». Вроде разгребли, только какие будут последствия… Иди уже. Майор сегодня и так нервный. Если назначил тебе время, лучше не опаздывать.

Я поднялся на третий этаж, прошел длинным безлюдным коридором и остановился перед дверью, на которой висела табличка «Даниил Дмитриевич Щеглов». Постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел.

Майор сидел за столом возле компьютера и двумя пальцами набивал текст, сверяя взглядом каждую букву на клавиатуре и на мониторе. Процесс шел медленно, но Щеглов упорно трудился, не теряя терпения. Он даже на меня взгляда не поднял, махнул рукой в сторону кресла, приглашая присесть, и продолжил процесс.

Спустя четверть часа он победно ударил по клавиатуре в последний раз и торжествующе посмотрел на меня.

— Ну, теперь можно и по пятьдесят.

Он достал из тумбочки бутылку «Талки» и две рюмки.

— Не, Дмитрич, на меня не рассчитывай. У меня работы до конца месяца не расхлебать, — тут же запротестовал я.

Знаю я Щеглова, там, где по пятьдесят, будет и по сто, а дальше и третья бутылка закончится, и кто-то побежит в магазин. Я, конечно, не против культурно отдохнуть. Но сейчас не то время, чтобы отрываться. Сейчас надо проблемы решать, пока не завертелось по-крупному, когда уже и расхлебать не удастся.

— У всех работа, Рома. У всех, — авторитетно отверг мой аргумент Щеглов.

— Да ты что, я за рулем, — применил я запретный прием.

Майор даже обиделся.

— В кои-то веки в гости заглянул, а от рюмки по душам отказываешься. Как-то даже нехорошо. А я с твоего позволения выпью. Достали меня тут все. И все, надо сказать.

Щеглов налил в обе рюмки и залпом опрокинул одну за другой. Довольно крякнул и откинулся на кресле.

— Чего все мужики такие злые? Чего случилось?

— Бардак случился и свинство чистой воды. По-другому и не скажешь. Вчера парочку парней по хулиганке взяли из «охваченных». Они под градусом к девушке приставали, хотели ее в тачку усадить насильно да на природу вывезти. А девчонка без нейрофона. Они к ней как к мясу относились, по-другому и не скажешь. Красивому такому куску мяса. Их даже не смутило, что рядом ее парень был, тоже из «неохваченных». Они его слегка порезали. Несколько царапин, но все равно неприятно. Ну, рядом патруль был из моего отделения. Они мужиков и свинтили. Упаковали эту парочку за решетку. При них еще колюще-режущее нашли, так что на статью наклевывалось солидную. Привезли, значит, стали оформлять. Протокол, опись, показания свидетелей. Девчонка в отказ пошла, мол, не было ничего, и так далее. Она из местных. Ее понять можно. Найдут потом да предъявят по полной программе. А парень, видно, обиделся, потому что показания дал. В общем, дело верняк. Можно отправлять дальше по инстанциям, но тут приключения и начались. Не знаю, откуда они все появились…

Щеглов наполнил обе рюмки и выпил одну.

— Короче, всего через пару часов возле отделения было человек двадцать «охваченных». Они были настроены весьма решительно. Мы думали, что все обойдется. Ну, пошумят, поговорят, поскандалят. Закроем парочку самых активных. На том все и разойдутся. Хрен там было. Эти молодчики пошли на штурм отделения. В общем, начался погром. Открывать огонь по мирному населению — так потом не отпишешься. Я запросил у руководства инструкцию по дальнейшему действию, но ничего толком не получил. Ребятам своим сказал держаться, огонь не открывать. Пытаться обойтись минимальными методами воздействия. В общем, повязали мы их. Синяков наставили. Ничего серьезного. Никого не зашибли, никому ничего не поломали. В камеры определили, дело завели.

Щеглов выпил последнюю рюмку и убрал початую бутылку в стол.

— А утром меня начальство на ковер. Так, мол, и так, почему самоуправством занимаюсь. Мирных граждан прессую. Полицейский произвол и все такое. Распоряжение четкое. Всех арестованных отпустить и извиниться. Мне и моим ребятам по выговору. Обещали штрафануть в конце месяца. Но самое тяжелое для парней — это извиняться. За что, спрашивается? Где справедливость? Вот они и злые весь день ходят.

— Если бы со мной так поступили, я бы тоже злился, — посочувствовал я. — Ничего, настанет и на нашей улице праздник. Я к тебе, Дмитрии, вообще-то по делу.

— Догадываюсь, ты просто так не приходишь. Что на этот раз?

— Нужно трех человечков пробить. Интересует все. Их адреса проживания, имели ли какие криминальные следы, где находятся сейчас.

— И как быстро?

— Еще вчера было нужно. Сам понимаешь, — ответил я.

— Опять «куклы»? — уточнил Щеглов.

— Нет. Наши ребята из повстанцев. Теорию одну кручу, вот хочу найти ее доказательства или опровержения. Тут как повезет.

— Темнишь ты чего-то, Рома. Ох, темнишь, — посмотрел на меня подозрительно Щеглов.

— Так сделаешь? — уточнил я, хотя не сомневался в ответе.

— Завтра к обеду подъезжай. С утра я в главке. И с тебя коньяк. Хороший. Когда все закончится, вместе и разопьем.

— Ну, это само собой.

— И ты не отвертишься. Можешь даже не мечтать, — погрозил мне пальцем Щеглов.

— О чем ты говоришь, — состроил я невинное лицо.

Я выходил из кабинета майора Щеглова в приподнятом настроении. Завтра у меня будет полный расклад по подозреваемым и можно будет вплотную ими заняться. Несмотря на то что работали мы в одном направлении, я практически ничего о них не знал. Где живут? Что едят? Чем дышат? Щеглов поможет восполнить пробелы. И тогда я встречусь с каждым из них и побеседую по душам.

Хороший мужик майор Щеглов, правильный. И вокруг себя собрал правильных ребят. В городе это практически единственное полицейское отделение, в котором работают одни «неохваченные». Маленький островок свободы, так сказать.

Контора находилась в Купчино. Как пел когда-то один российский блюзмен: «Купчино — столица мира». И ведь с этим не поспоришь. Все дороги ведут в Купчино. До места я добрался за полчаса. Постоял некоторое время в пробке на Славе, но все же прибыл с опережением графика. Улица Олеко Дундича, большой пятиэтажный дом, квартира на последнем этаже. Я поднялся на лифте и позвонил в дверной звонок. Ждать пришлось недолго. Дверь мне открыл молодой парнишка лет двадцати, короткие волосы, уши проколоты и вставлены туннели, козлиная бородка и выразительные синие глаза. Щуплый на вид. Явно не оперативник. Но точно не из наших. Левое ухо девственно чисто. Никаких следов нейрофона. Быть может, это просто привратник, приглашенный встречать гостей, а может, кто-то из команды, которую подобрал для меня Шахматист. Я решил не задавать вопросов. Время все расставит по своим местам.