Руками обхватываю Андрея, словно пытаясь удержать себя от падения в бездну, кричу, не в силах больше сдерживаться, впиваюсь ногтями в спину мужчины, скребу и царапаю кожу, кусаю его плечо, заглушая в нём свои всхлипы и стоны.

Андрей продолжает сильными ритмичными движениями проталкивать палец внутрь меня, от чего моё тело дёргается вверх при каждом толчке, и я обвиваю его торс ногами, стараясь удержаться на месте.   

Большой палец снова касается пульсирующего клитора, стимулируя его паралелльно с глубокими движениями другого пальца во мне. Между моих бёдер скапливается так много влаги, что я слышу, хлюпающие звуки, когда Андрей в очередной раз входит в меня. Стыд и удовльствие сплетаются во мне воедино, заставляя тело гореть от обоих этих чувств одновременно.

- Я хочу видеть как ты кончаешь. - Андрей снова свободной рукой хватает меня за подбородок и вздёргивает мою голову вверх, ловя мой помутневший взгляд. - Давай, маленькая, ну же.

С этими словами он снова резко проталкивает в меня палец, надавливая на какую-то особенно чувствительную точку. Внутренние стенки влагалища начинают болезненно пульсировать, плотно обхватывая палец Андрея, и в этот момент по моему телу прокатывает взрывная волна удовльствия. Я словно разрываюсь на куски и вновь соединяюсь воедино, чтобы спустя секунду снова разлететься на миллион кусочков. Оргазм крупной дрожью проходит по всему телу, горячими потоками просачиваясь в поры. 

Лёгкие сжимает, и я судорожно ловлю воздух. Раскрываю рот в немом крике, и Андрей тут же накрывает его горячим влажным поцелуем, облизывает и кусает мои губы, с диким рыком продолжая вбивать в меня пальцы.

Меня всё ещё продолжает колотить от первого в моей жизни оргазма, который мне доставил человек, которого ещё два дня назад я называла своим братом, а сейчас даже в мыслях не могу позволить себе произнести это слово по отношению к этому мужчине.

Когда пульсация между ног начинает стихать, Андрей вынимает пальцы из моего разгорячённого влагалища, и, поднеся их к губам, слизывает мои собственные соки, не отрывая от меня голодного взгляда.

От такой откровенной и порочной картины мне становится не по себе. Чувство дикого стыда растекается по щекам и грудной клетке, и я отвожу глаза в сторону, не в силах смотреть Андрею в глаза. 

Тело после перенесённого оргазма становится ватным, и чувствуя слабость в мышцах, я безвольно падаю головой на подушку.

Андрей аккуратно ложится на кровать рядом со мной, целует в висок и притягивает к себе моё влажное от пота тело. Обнимает, гладит, ласкает каждый миллиметр моей кожи. Но сейчас в его движениях больше нет той ярости и безумия, которое бурлило в нём ещё несколько мгновений назад.

Теперь его ласки становятся медленными и нежными. Он мягко касается моей шеи губами, слегка посасывая тонкую кожу, порхает пальцами по животу, поднимается выше и мягко накрывает рукой мою обнажённую грудь, сильнее вжимаясь в меня бёдрами. 

Я чувствую, что его член по прежнему твёрдый. Но Андрей не предпринимает попыток возобновить то, что минуту назад происходило между нами.

Ощущения медленно начинают стихать, тяжёлая дымка до сих пор окутывающая мой разум постепенно рассеивается, и в этот момент я думаю о том, что сегодня он был со своей невестой. Вполне возможно, между ними был секс, а теперь он тут, со мной, довёл меня до оргазма и делал все эти вещи, которые, наверняка ещё несколько часов назад проделывал с Кристиной.

От этих мыслей в груди болезненно жжёт, и я начинаю дрожать от жуткой боли, сдавливающей грудную клетку, и сжимающею сердце. 

Меня трясёт настолько сильно, что зубы начинают стучать друг об друга, словно меня голой кинули в ледяной сугроб. Глаза начинает щипать и спустя мгновение по ним скатываются горячие слёзы, вырывая из моего горла громкй всхлип - исход моей душевной боли и отчаяния.

- Катя? - Андрей приподнимается на локтях и непонимающе смотрит в мои затуманенные от слёз глаза. - Малыш, что случилось?

В какой-то момент я замечаю, как его, до сих пор расслабленное выражение лица, начинает меняться. По нему словно проскальзывает тень осознания чего-то. Возможно он понял, о чём я думаю сейчас.

- Маленькая, давай поговорим. - Андрей умоляюще смотрит на меня, сжимая моё голое плечо, но я скидываю с себя его руку, резко отстраняясь к краю кровати.

- Уходи, Андрей. - сдавленно шепчу, отводя глаза в сторону. Я не могу сейчас заставить себя посмотреть ему в глаза. Мне кажется, что если я это сделаю, это просто убьёт меня

- Прошу тебя, Катя. Нам необходимо обсудить произошедшее. - он пытается схватить меня за руку и притянуть к себе, но я отдёргиваю руку и отрицательно машу головой, больше не сдерживая громких всхлипов. - Малыш, я тебя умоляю. Прости меня, я не должен был так поступать.  Прошу дай мне возможность всё тебе объяснить.

Эти слова словно обухом бьют по моему рассудку, грубо врезаясь в мозг и отдаваясь в голове звонким эхом.

"Я не должен был так поступать" 

"Я не должен был так поступать" 

"Я. Не должен был. Так. Поступать" 

Отшатываюсь от него, словно он только что дал мне пощёчину. Понимание всей сложившейся ситуации бьёт наотмашь, заставляя меня вздрогнуть и в ужасе раскрыть глаза. 

Андрей жалеет о том, что сделал. Он только что изменил со мной своей невесте и теперь жалеет об этом. Жалеет о том, что между нами было. 

Мужчина снова предпринимает попытку притянуть меня к себе, но в этот момент, меня накрывает волна такой бешеной истерики, что я уже совсем не сдерживая себя начинаю кричать во всё горло, бить его кулаками по груди и требовать, чтобы он немедленно ушёл.

Андрею всё же удаётся обхватить меня за плечи, и крепко прижать к себе, хоть я и продолжаю кричать и отчаянно вырываться.

Он гладит меня по голове, целует в макушку, укачивает словно ребёнка, а я в этот момент думаю только о тех словах, которые он произнёс всего несколько секунд назад.

Он жалеет.

- Тихо, малыш. Успокойся. - шепчет Андрей возле самого моего уха.

А я в это время невольно вспоминаю наше детство. Когда я была маленькой и что-то заставляло меня плакать, он также качал меня на руках, целовал в макушку, гладил по спине, шептал на ушко какие-то ласковые слова. Вообще только Андрею всегда удавалось меня успокоить, даже мама была не в состоянии залечить мои наивные детские раны. 

Эти воспоминания, казавшиеся раньше такими приятными и ценными, сейчас покрываются в моём сознании красной пеленой ядовитой горечи. Теперь прикосновения Андрея больше не приносят мне желанного успокоения, а, наоброт, причиняют нестерпимую душевную боль. 

Та нить, что с самого моего рождения прочно связывала нас вместе, необратимо запуталась и изуродовалась. И я боюсь, что если кто-то из нас попытается потянуть со своего края, то она может и вовсе разорваться, навсегда раделив нас и окончательно сделав друг для друга чужими.