— Я думал, мы под олигархов будем копать. — Евстратов вопросительно взглянул на Федора. — Этого парня я видел в списках у Добрецова. Он командует «дикими гусями» на службе у Бойда и компании.

— Майор Валуев, — сказал Климов. — Бывший морпех, ротный. Кстати, вот он-то как раз в Корее загорал от звонка до звонка. «Десятый вал, или Кошмар Айвазовского» — так его ребята в батальоне называли. Нашими соседями миротворцы были, когда вернулись с тридцать восьмой параллели. А Валуева за рукоприкладство и жестокое обращение с пленными сразу по возвращении попросили из армии.

— Теперь ясно. — Геннадий побарабанил пальцами по столу. — Только все равно ничего не понимаю! Генерал к чему-то клонит?

— Просто страхует нас, как может, — предположил Зинчук. — Заметь, каждой твари по одной штуке прислал. А если на круг, то поровну технарей и оперативников. Чтобы группа была предельно универсальной.

— С «тварями» ты перегнул, но в остальном, пожалуй, прав, — согласился Евстратов. — В гостиной троица покуривает, тоже из технических гениев? Климов, позови господ офицеров, пусть представятся.

— Есть!

Вася вышел в коридор, но не добрался до гостиной, поскольку притормозил у входной двери. В нее постучали кодом «три-семь», тем самым, который был выделен группе Евстратова. Допотопные методы, только что поделать, если нельзя светиться? На экране видеофона, естественно, было пусто, кнопки звонка никто не касался во избежание сканирования отпечатков, а смарты молчали — все ради конспирации.

Климов обернулся и вопросительно взглянул на полковника. Евстратову почему-то захотелось срочно покинуть кухню, возможно, даже через окно. Немного поколебавшись, он передумал и… тут же пожалел об этом.

Входная дверь выпала из коробки, будто ни петель, ни хитрых замков у нее не было и в помине. Климов успел отпрыгнуть назад в кухню и в прыжке свалить чаевничающих начальников на пол, однако это не спасло Зинчука. В грохоте рухнувшей железной двери потерялись все прочие звуки, кроме тонкого, почти как комариный писк, но отчетливо слышного гудения генераторов. Не так давно Евстратов уже слышал подобные звуки в офисе «Невода». Это были звуки работающих «гауссовок».

По коридору разлетелось каменное крошево, клубы пыли и мельчайшие капельки крови. Очередь игольчатых пуль прошила навылет все стены квартиры, примерно в полутора метрах от пола. Цепочка крупных дыр протянулась от кухни до правой стены коридора.

Поскольку Климов врезался Евстратову в спину, полковник оказался в партере за полсекунды до стального шквала. Зинчука Вася зацепил только плечом, вскользь. Федор покачнулся на табуретке, рефлекторно ухватился за край стола, а когда отпустил его и тоже начал заваливаться на пол, было поздно. Пули перерубили его пополам.

Было вполне вероятно, что кроме Зинчука под раздачу попали и те, кто находился в других комнатах. Уцелеть они могли, только если сидели на полу или лежали на диванах. Чертовы электромагнитные ружья были пострашнее гранатометов. Особенно в руках таких головорезов, как наемники Главного. А в том, что явку атакуют именно они, Евстратов почти не сомневался.

Сначала мысль показалась абсурдной — по данным разведки, все наемники сейчас бродили по лесам западного Урала, — но абсурда в ней было все-таки меньше, чем в сложившейся ситуации. Пусть атаковали не «дикие гуси», а подручные Бонда — если у Главного приличный запас оружия, выдать его он мог кому угодно, и в первую очередь людям своего ближайшего помощника, тут все понятно и логично. Вопрос в другом: как новая СБН вычислила явку? Вернее — почему так быстро?

Вторая очередь игольчатых пуль прочертила пунктир ближе к полу, и стены начали рушиться, наполняя квартирку совсем уже беспросветными клубами пыли. В комнатах кто-то еще кашлял, но их участь была решена. Как только наемники войдут в гостиную, все закончится. Теоретически помешать им могли те, кто остался в кухне, но… и тут все висело на волоске. Пальнуть прямо с лестничной площадки сквозь три стены и лифтовую шахту по диагонали наемникам нетрудно. Просто пока они не разобрались с планировкой и лупили наугад.

Евстратов нашарил в кармане капсулу с агломератами С4НП. Попридержал, называется! Полковник лихорадочно отвинтил крышку контейнера и вытряхнул на ладонь несколько увесистых шариков.

Рядом, стряхивая с плеч и головы пыль, копошился Вася. Евстратов ухватил его за рукав и на ощупь вложил в ладонь товарищу один агломерат. Климов молча толкнул командира локтем, то ли отказываясь, то ли требуя еще. Полковник отдал ему все, что были, и неловко развернулся, пытаясь высмотреть в клубах пыли Смолякову. Ничего не получилось.

Евстратов попытался встать, больно ударился лбом о край стола и, потеряв равновесие, сел на пятую точку. Контейнер выскользнул из пальцев и укатился в неизвестном направлении. Полковник пошарил по полу, но нащупал только какие-то скользкие, теплые ошметки, смешанные с кусками штукатурки. Видимо, это было все, что осталось от Федора. Геннадий невольно отдернул руку, снова потерял равновесие и оперся о пол чуть ближе к центру кухни. В ладонь будто бы впились сразу тысячи иголок. Евстратов зашипел и попытался отряхнуть ладонь, предполагая, что наткнулся на осколки посуды, но зуд в ладони только усилился. Зато почти сразу стало легко дышать. Пыль больше не забивалась в нос, не лезла в глотку и не слепила глаза.

Евстратов обернулся и взглянул примерно в сторону входной двери. Да, произошло именно то, что и требовалось сейчас, даже больше, чем чудо. Вокруг полковника активировалась защитная оболочка из нанороботов С4НП. Теперь он был облачен в молекулярную броню, ничем не уступающую той, что имелась у наемников. Одна беда — у подручных Главного имелись еще и «гауссовки», а у Геннадия только «гюрза».

Огневая мощь этих видов оружия была несравнима. Все равно что пушка против арбалета.

— В дальней комнате есть М-станнер, — хрипло шепнул Вася, снова касаясь плеча командира.

В пылевой завесе был виден только силуэт Климова. У него за плечом маячили еще две тени. Евстратов точно помнил, что, когда началось представление, в кухне оставались только он, Федор и «стажеры». Зинчук был уже не в счет. Вот этот силуэт слева, помельче и с узкими плечами, наверняка Тамара. Тогда чья там третья тень?

Вася хотел еще что-то сказать, но Евстратов вдруг вскочил и прыгнул к кухонному окну, атакуя, будто игрок в американский футбол, «третьего лишнего».

Перед глазами у полковника вспыхнул фейерверк из мельчайших синих искр, по ушам хлестнул резкий звук бьющегося стекла, а затем вокруг пронзительно засвистел ветер и затрещали ломающиеся ветви. Геннадий сильно оттолкнул противника и рефлекторно ухватился за первое, что попалось под руку. Затем еще и еще. Руки срывались с влажных ветвей дерева трижды, но в конце концов Евстратову удалось ухватиться за толстый сук и повиснуть. Полет из окна пятого этажа закончился на высоте примерно трех-четырех метров от земли.

Геннадий взглянул вниз. Противнику повезло гораздо меньше. Он рухнул на садовую скамейку с чугунной рамой и пластиковым сиденьем. Пластик от удара раскололся вдребезги, рама прогнулась до земли, но человек был еще жив. Он ворочался, пытаясь сползти на асфальт. Ноги его не слушались, одна рука тоже, и все-таки он упорно тянулся к заветной земле, словно она могла вмиг срастить его переломанные кости или хотя бы придать ему силы, чтобы уползти от страшного места куда подальше.