собой тоже ничего нету. Ты мне поможешь, а я за всех этот номер оплачу. Ну как, договорились?

— Ну, вариантов у меня не много, учитывая мое положение и род занятий.

— Полностью с тобой согласен. Пусть каждый делает то, на что учился: ты будешь писать, а я платить. Теперь бери зубную щетку и иди к рабочему станку.

— Сразу предупреждаю, мне как профессионалу чернильница не нужна, я прямо из ведра мочить могу.

— Я не возражаю. Оторви три бумажки и напиши мой банковский счет «2223322».

— А почему три, когда нас здесь только двое?

— Я всегда когда сюда попадаю, плачу за себя и за того парня — сказал Иван показывая на вождя — надеюсь, что он тоже когда-нибудь отсюда выйдет.

— Справедливо. И куда мне эти бумажки сувать?

— Видишь посередине гроба щелка, как в игровом автомате есть. Ты туда чеки сунь, за веревочку дерни — дверь и откроется.

Я так и сделал и стал ждать результата собственного труда. В гробу что-то заскрипело и засветилось окошечко, в котором стали крутиться барабаны с разными символами. У меня выпали все совки.

— Новичкам везет — прокомментировал мой выигрыш Иван — теперь можешь отодвинуть стеклянную крышку и поцеловать вождя, после чего из-под подушки возьми памятный подарок.

В руках у меня оказалась коричневая майка, на которой был нарисован Кирпич на броневике и надпись: «Пролетая все сраки — обедняйтесь».

— Что-то в этом лозунге дзен-оттуддизмом запахло — сказал я одеваясь.

— А это еще что за невиданный зверь — заинтересовался сосед.

— Есть такое учение одного сказочного персонажа Оттудды. В стародавние времена, когда еще водились глисты был один такой царь Оттуда, который валялся в своих палатах тридцать лет и три года. А потом его чего-то переклинило. Послал он всех и пошел жить в лес, смысл жизни понимать. Стали искать его придворные и через какое-то время нашли под деревом в полнейшей медитации. Подождали, пока отрезвеет, т. к. в смещенном сознании он даже буйным становился, и ласково попросили вернуться в царские палаты. Тот наотрез отказался и прямо из-под дерева стал лозунги и манифесты диктовать.

— Это у нашего брата всегда так. Ну, и что он им наговорил?

— Большую часть без бутылки не разберешь. Все упирается в четыре основных закона смысла жизни. Первое: «жизнь есть страдания».

— Сколько царю нужно было нажраться, что бы с похмелья такое выдать? Я это уже с рождения знал- прокомментировал Иван.

— Так вот страдания возникают от желания.

— Конечно, за все нужно платить и чем лучше кайф — тем дороже.

— По этому поводу он скал: «не будет желания — не будет и страданий»

— А на хрена тогда жить?

— Вот это и есть четвертый закон. Основан он на принципе реинкарнации.

— Ну хватит тут материться, что это за фигня?

— Глисты говорят, что на самом деле все бессмертны. Просто мы меняем тела и возвращаемся в этот мир для новой жизни, что бы удовлетворить все свои желания от которых настрадавшись станем мудрыми и всего этого нам уже не надо будет. Тогда наступит момент попасть к Богу, где страданий не существует.

— Короче, как я понял, все в этом мире ученики-мученики, которых отправят на пенсию только тогда, когда им уже будет все равно.

— Примерно так.

— Тогда мне не скоро на покой, потому что сейчас я хочу чего-нибудь пожрать. Пойдем товарищ, в кремлевскую столовку, поедим. Я угощаю.

Мы вышли из нампозлеевских хором и два охранника тупо отдели нам честь.

— Слушай, Иван, а ты случайно не знаешь, как расшифровывается буква «Л» в слове «КремЛ»?

— Не знаю. Какая разница. В КремЛе ли он этот смысл?

— Лелион говоришь? Тогда истина где-то рядом… Легионом главного падшего глиста звали- задумался я над услышанным вариантом.

— Пословицу слыхал: «Хлеб всему голова», а не крем, который сверху торчит. Просто всех на сладкое потянуло, а им сыт не будешь. Лучше простого борщечка сейчас навернуть с горилочкой, в котором главнее соль и перец, а от сладкого башка еще сильнее болеть будет.

— Выходит крем действует на башку, а хлеб на тело. Хотя, если с другой стороны посмотреть, то хлеб — это тело, а крем сверху есть голова этого мистического «Л».

— Слышь, философ, хватит парить. Я с утра думать не могу. Ты лучше скажи мне — пойдешь ко мне работать?

— А кем, я ведь ничего не умею делать?

— Как будто я что-то умею делать. Главное в бизнесе — уметь правильно грузить и разруливать. У нас в стране уже давно никто ничего не делает, да и в мире только узкоглазые рукодельничают, остальные же только языками чешут.

— Спасибо за предложение, только я к себе поеду.

— В свой Мухосранск, про Бздельцина в своей газетенке писать, которой твои земляки будут жопу подтирать? Точно подметил один классик, кажется Соленый его звали: «умом рабсилу не понять, в нее лишь можно только верить». Ладно, если передумаешь — звони по этой визитке. Ты как домой собрался попасть без денег?

— Есть такой бесплатный способ передвижения — автостоп называется.

— Ну ты, в натуре, на всю башку контуженный, Хромоносов. Я сейчас Степанычу позвоню. Он командиром эскадрильи работает. Мы с ним изжогу, понос и маточные трубы во времена перестрелки прошли. Если сможет, то он тебе поможет.

— Спасибо тебе, Иван, выручил ты меня.

— Ну, мы с тобой реальные кишечные опалченцы, а не какие-нибудь там продуманные стафилококки, которые думают только о себе. Кстати, если ты такой умный, скажи мне такую вещь: Глинин же был конкретным шепелявым стафилококком.

— Ну.

— А почему он тогда идеи этого глиста толкал?

— Есть теория, что когда мир зародился, сюда залетели глисты, а на них прилетели и стафилококки.

— Вот паразиты, до чего додумались. Надо будет братве эту басню рассказать а сейчас дуй к Степанычу и передай от меня привет и эту бутылку тыкиллера с килограммом лимонов. У него сегодня профессиональный праздник — день автолюбителя. Моему водиле