В апреле – мае 1926 года дирижабль, получивший имя «Норвегия», совершил свой знаменитый перелёт сначала из Италии на Шпицберген с остановками в Британии, Норвегии и Ленинграде, а затем без посадки через Северный полюс на Аляску.

Триумф был омрачён размолвкой между Амундсеном и Нобиле. Первый считал, что нанятый пилот пытается перетянуть на себя слишком много славы, второй же был убеждён, что забирает ту её часть, которая принадлежит ему по праву. Взаимные упрёки и обвинения переросли в затяжной конфликт, сопровождавшийся газетной войной.

Вскоре после возвращения произведённый в генералы Нобиле замыслил собственную полярную экспедицию, приспособив для этого строившийся на его заводе дирижабль N-4, который представлял собой дальнейшее развитие типа N.

В мае 1928 года этот корабль, названный «Италия», совершил с базы на Шпицбергене несколько полётов в приполярные области. В последнем из них он достиг Северного полюса и, не совершая посадки, направился в обратный путь. При аварийном снижении кабина ударилась об лёд и оторвалась, выбросив десятерых дирижаблистов, включая самого командира, а остальные шестеро были унесены остатками корабля в неизвестном направлении. К счастью, на льду оказалась также часть съестных припасов и снаряжения, в том числе палатка, позже выкрашенная в красный цвет, пистолет и радиостанция, позволившая передать сигнал бедствия.

Началась международная спасательная экспедиция, о которой современник писал:

Амундсен, отставив прежние обиды, одним из первых включился в поиски и уже не вернулся: его следы теряются в бушующем море, где он исчез вместе со своим небольшим гидросамолётом. Самого Нобиле вывез из ледового лагеря шведский лётчик, а его товарищей советский ледокол «Красин» принял на борт лишь спустя три недели.

Трагедию во льдах многие сочли наглядной демонстрацией неспособности дирижаблей полужёсткого типа работать в Арктике. В октябре 1928 года советский полярный исследователь Владимир Визе, приехав из Берлина, где проходил конгресс общества «Аэроарктик», заявил: «Полёт Нобиле и катастрофа «Италии» доказали, что полужёсткие корабли непригодны для трансарктических сообщений…» [55]

Несмотря на неудачу, вернувшегося в Италию начальника экспедиции поначалу встречали с почестями, однако вскоре у Нобиле начались неприятности.

Видный член фашистской партии Итало Бальбо, занимавший должность госсекретаря по авиации, всецело отдавал предпочтение самолётам и давно настаивал на прекращении дирижаблестроения. Катастрофа дала ему в руки сильный козырь, и завод SCA получил приказ прекратить работы.

В отношении бывшего командира «Италии» возбудили расследование, которое, по его мнению, велось необъективно, с явным обвинительным уклоном. В марте 1929 года специальная комиссия пришла к выводу, что в катастрофе единолично виновен Нобиле, совершивший фатальные ошибки в управлении дирижаблем [80].

Как в Италии, так и в мире у многих вызывало осуждение то обстоятельство, что Нобиле, будучи начальником экспедиции, первым покинул лагерь. Сам же он утверждал, что его убедили в необходимости лично руководить операцией с борта спасательного судна. Поэт Маяковский написал тогда известные уничижительные строки:

Нобиле считал все обвинения несправедливыми. После Второй мировой войны заключение комиссии дезавуировали, однако защищать свою репутацию ему пришлось всю оставшуюся жизнь. А тогда, весной 1929 года, бывший дирижаблестроитель и аэронавт, в знак протеста уволившийся из ВВС и лишённый генеральского звания, читал лекции в университете и без конца минуту за минутой перебирал в памяти тот роковой полёт.

Как оценивать приезд Нобиле в СССР и работу в качестве консультанта по дирижаблестроению? Была ли это своего рода плата за услугу, оказанную «Красиным» его соотечественникам, или «русская ссылка», в которую неудачливого аэронавта отправило правительство Муссолини? Может быть, советское руководство приютило гонимого фашистами инженера лишь затем, чтобы воспользоваться его познаниями, или состоялась обычная взаимовыгодная сделка, наём на работу – и ничего больше? Кто сделал первый шаг, кто кому был нужнее?

Контакты советских дипломатических работников с Нобиле имели место как минимум за полтора года до официального приглашения работать на Дирижаблестрое – весьма вероятно, по просьбе начальника УВВС Баранова. Не исключено, что Нобиле, отстранённый от дел после катастрофы «Италии», не только был весьма заинтересован в этом, но и предлагал свои услуги: осенью 1930 года Зарзар[57] сообщал В. Куйбышеву, что «…в своё время Нобиле просился на работу в СССР (об этом хорошо известно т. Баранову)…»[58].

В апреле 1929 года военный атташе советского полпредства в Италии Григорий Силин докладывал своему начальству об одном разговоре с опальным инженером: