в зеркало и видел там сорокалетнего мужчину, пусть даже физически чувствовал себя максимум лет на двадцать семь. Но его не беспокоила внешность. Самочувствие было намного важнее. По силе и выносливости он мог потягаться с любым крепким молодым человеком. Так зачем тогда беспокоиться о лишних морщинах и седых волосах, которых, кстати, было не так уж и много?

Порой он задумывался над тем, как это всё происходит: видения о смерти людей, поддержание своей жизни за счёт жизни другого. Но все эти раздумья никак не влияли на его веру в свои действия и процессы, которые после них происходили. Это как с религией: ты должен просто искренне верить и не обязан знать всех подробностей. Именно вера давала ему сил. Именно вера позволяла ему сохранять тело молодым и не стареть.

Даже смотря на песочные часы, в которых хранились останки того молодого человека, он видел, как прах долгие годы сыпется из верхней части в нижнюю, будто кто-то их постоянно переворачивал. Но нет. Они всё время стояли в одном и том же положении, их никто не трогал.

Он и только он мог это видеть. Если бы на них посмотрел кто-то другой, то увидел бы, что прах мирно покоится в нижней части часов и в верхней ничего нет.

Это были не галлюцинации и не плод его воображения. Причина была всё та же — сильная вера. Пусть даже это и вера в невозможное. Без неё ничего бы не сработало. Без неё всё совершенное им было бы зря. Только он может видеть всю суть вещей. Другим этого не дано.

Но однажды, когда ему было уже далеко за семьдесят, он начал замечать, что слабеет. Даже внешность начала меняться: каждые два-три дня появляются новые морщины, а седых волос становилось всё больше. Отобранные годы парня начали иссекать.

Тогда он решил, что нужно поскорее найти новую жертву. Нельзя медлить.

Увидев молодого парня в инвалидной коляске, он почувствовал, что у того ещё много лет жизни впереди. Так зачем же ему так долго мучиться? Да и управиться с ним будет намного проще.

И это было страшной ошибкой.

Да, с раком он сможет жить долго, но это мучения. Даже эта жертва не поможет ему. Душа просто будет заключена в вечно гниющем теле. Так что нужно действовать по-другому.

О, какой же прекрасной была эта девушка! Он даже не удержался от удовлетворения своих физических потребностей перед её сожжением. Такого он еще не делал. Удивительно, что его тело ещё способно на такое.

Мужчина посмеялся над тем, что это был последний секс в его жизни. По крайней мере, в этой.

Засыпав прах девушки в часы, он, не переворачивая их, поставил в коробок под лестницей.

Подойдя к камину, мужчина принялся заново его растапливать. На этот раз будет гореть он сам. Каким путем это тело поддерживало жизнь на протяжении долгих лет — таким же оно и умрёт.

Оля открыла глаза и несколько секунд смотрела в пустоту, пытаясь осознать увиденное. Потом её взгляд устремился к сумке. Заметив, что что-то не так, она заглянула в неё. Тетрадь пропала.

15

Витя спустился вниз по лестнице потайного прохода и оказался в подвале.

Он включил фонарик на телефоне, положил записную книжку на пол и достал кухонный нож, который прихватил из дома. Подставив свободную ладонь под его остриё, он проткнул на ней кожу.

Стеная от боли, Витя приложил рану к чистой странице и прошептал:

— Прах будет сыпаться на протяжении всех отнятых годов… Забери моё тело себе…

В подвале начали слышаться голоса. Парень почувствовал головокружение, а затем произошло падение куда-то в пустоту.

16

Когда Оля забежала на территорию деревянного дома, то увидела, что люк тайного прохода открыт.

«Так и знала»

Уже не чувствуя страха, она спустилась вниз по ступенькам и обнаружила сидящего на полу Витю.

— О, я тебя как раз ждал, — он повернулся к ней.

В свете лежащего на полу фонарика было видно, как сильно изменилось выражение его лица. Даже тембр голоса — и тот другой.

— Ты… ты что здесь делаешь? — испуганно спросила Оля.

— Я же сказал: тебя жду, дурочка. — Теперь его улыбка казалась еще более демонической. У Вити никогда не было улыбки на все тридцать два зуба. Она напоминала ту, что Оля видела совсем недавно глазами жертвы маньяка, жившего в этом доме. — Мы ведь с тобой уже всё обсудили: ты разбиваешь часы, а я контролирую, чтобы ты всё сделала.

— А… ну да, — пролепетала Оля, чувствуя подвох. В свете фонарика она увидела окровавленную черную тетрадь, возле которой лежал нож. Из руки Вити на пол ручьями лилась кровь. Господи, только не это!

— Так давай же, — Витя махнул окровавленной рукой в сторону коробка с часами. Когда Оля застыла на месте, он уже начал кричать: — Давай!

Девушка начала медленно подходить к коробку с часами. Как только она неуверенно к ним наклонилась, то получила удар ногой в живот, а потом её грубо взяли за волосы и оттащили в сторону.

Задыхаясь от боли, Оля слышала смех того, что раньше было её братом:

— Неужели ты думаешь, что я позволю тебе это сделать, тупая шлюха?! Давай, разбивай! Ох! Я не могу!

Отсмеявшись, он уже заговорил серьезно:

— Вот тебе урок: если бабулечка с дедулечкой говорят не идти куда-то, то их надо слушаться. — После этого он её толкнул ногой и та упала.

Конечно же, он должен сказать ей спасибо. Она вернула его к жизни. Она его спасительница. Она пожертвовала каплей своей крови пять лет назад, когда поранила ногу. Она перевернула часы. Она привела сюда своего братца. Она помогла ему обрести новое тело. Все пять лет он набирался сил за счёт множества животных, которые по его зову приходили сюда умирать. И этих сил вполне хватило, чтобы быстро поработить сознание того, кто раньше владел этим телом. Его план сработал. Судьба будто бы сама поспособствовала свершению всего этого.

Нет! Это не судьба! Это он сам! Он сам и его твёрдая вера в невозможное! Если твёрдо верить во что-то, то даже события, казалось бы, независящие от тебя, подстраиваются под это.

Теперь от этой жалкой суки смысла нет. По крайней мере, от живой. Можно будет спокойно сжечь её.

Хотя…

Он встал прямо над ней и осмотрел её в полумраке.

— Знаешь, а ты очень красивая. Ты меня заводишь, сестричка.

На эти слова Оля среагировала мгновенно. Откатившись назад, она подорвалась и, действуя инстинктивно, зарядила врагу между ног.

Тот упал на колени. Несмотря