убеждению, что они поступили совершенно правильно, убрав с пути нилашиста, которой был их врагом.

В эти дни главный врач Элек Радаи не знал ни минуты покоя. Он все время был в пути, помогая раненым и больным. Большинство его коллег было мобилизовано в армию. Других, навесив им на грудь желтые шестиконечные звезды, отправили в гетто, в концентрационные лагеря или же в рабочие команды. Все, кто мог каким-то образом увернуться от мобилизации в армию, увертывались. Кто по возрасту, кто по какой-нибудь другой причине. Все эти люди стремились поскорее попасть на Запад. Если же этого нельзя было сделать, уезжали в провинцию к родственникам и скрывались там.

Радаи было нелегко. Он видел, как страдали люди, и ничем не мог помочь им, разве только успокоить словами, что скоро настанет мир, откроются больницы и всех больных возьмут туда на излечение.

Радаи по состоянию здоровья был освобожден от службы в армии, а местный бургомистр по договоренности с властями добился, чтобы Радаи списали по чистой.

И Радаи и бургомистр Сантоди-Чукаш любили этот город, но каждый по-своему: Радаи прирос к нему, как к чему-то очень дорогому и близкому, потому что здесь он спас жизнь не одной сотне жителей; Сантоди-Чукаш в течение многих лет повелевал жителями города. Радаи остался в городе, надеясь на его возрождение. Сантоди-Чукаш был готов отдать город на уничтожение из пустого господского бахвальства.

Доктор Радаи был противником существующего режима по убеждению, а господин Сантоди-Чукаш считал, что он, господин Маргитвароша, является слугой власти. Приход к власти нилашистов Сантоди-Чукаш воспринял только как смену власти. Его черный «мерседес» можно было видеть в самых различных местах города. Бургомистр сидел рядом с шофером и внимательно разглядывал жителей и городские развалины. Он был господином окруженного противником города. Он выезжал в районы, где жители строили оборонительные укрепления, отдавал распоряжения относительно уборки трупов, распределял продовольствие, спал в машине, часто напивался, чтобы хоть немного забыться.

Радаи уже давно не спорил с бургомистром: это было далеко не безопасно. Старые дружеские нити, которые некогда связывали этих двух людей, давно порвались.

Доктор Радаи весь ушел в работу, отгородился от всего мира. На Сантоди-Чукаша он смотрел как на человека, который мчится навстречу собственной гибели. Такими же глазами он смотрел на тех, кто метался из стороны в сторону, пытался маневрировать.

Доктор ни во что не вмешивался. Он лишь ждал возрождения, надеясь на то, что он еще не выполнил возложенную на него судьбой миссию, которую он должен выполнить в ближайшем будущем.

Доктор сторонился даже своих близких. К жене его привязывало лишь чувство человеческой доброты. Некогда он страстно любил эту женщину, терпел от нее всевозможные упреки («он сам губит свою карьеру»). Окончательное отчуждение произошло из-за жестокости, которую она проявила в отношении Магды Ач, на которой их сын Роби хотел жениться.

Часто, бродя по улицам разрушенного города с санитарном сумкой в руке, доктор Радаи вспоминал последний скандал, устроенный женой. Роби рассказал отцу, что Магда была у них дома, и мать оскорбила ее. Доктора взорвало, и он невольно подумал о том, что эта женщина умеет только одно — все разрушать и портить. Для нее нет ничего святого.

Теперь у Радаи уже не было ни сил, ни желания жить так, как он жил раньше.

Отец учил сына беречь дорогие человеку чувства, уважать их. Из разговора с сыном, который состоялся на берегу Балатона, отец понял, что Магда и была той самой девушкой, которую по-настоящему полюбил его Роби.

Доктор Радаи обрадовался счастью сына. Он понял, что в душе его сына есть много хорошего. И Радаи с готовностью протянул Роби руку. Собственно говоря, именно тогда они по-настоящему сдружились. Эгоизм же и заносчивость жены разрушали все.

Для доктора Радаи скандал, устроенный женой, которая ни за что на свете не соглашалась, чтобы Магда вошла в их дом, был той последней каплей, которая выплеснула наружу все то, что накопилось в душе за долгие годы. Все хорошее и красивое, что когда-то было в их жизни, было разрушено. Жена для него больше не существовала. Эта женщина сама растоптала все хорошее, что некогда связывало их. Роби на следующий же день после скандала уехал в Дьер и добровольцем пошел в армию. Мать, родная мать своими собственными руками испортила ему карьеру. Ведь он уже был принят в политехнический институт.

Роби осознал всю ложь и пустоту, в которой жила их семья. Семейное благополучие было показным. Оно разрушилось после первой же стычки. На отца Роби не сердился, да и не мог сердиться.

С тех пор доктор Радаи не раз видел Магду: иногда он встречал ее в вязальной мастерской Хайагоша, иногда на улице. Она ходила с тем самым рабочим парнем, с которым доктора познакомил на балу Йене Риго.

Доктор не мог забыть, что эта девушка могла бы стать женой его сына.

Долгое время после скандала жена Радаи вела себя вызывающе. Характер у нее был упрямый, и муж почти всегда уступал ей, лишь бы только избежать сцен. Теперь же ему было наплевать и на жену и на ее характер. И когда наконец жена решила пойти на примирение с ним, он отверг все ее попытки, стойко выдержав целую серию истерических припадков.

На людях они показывали, что у них хорошая семья, но дома, когда они оставались одни, старались как можно меньше общаться друг с другом. После обеда доктор Радаи обычно уходил к себе в кабинет или же шел к пациентам. Разводиться с женой он не хотел: жалко было оставлять пятидесятилетнюю женщину одну.

Роби же попал на фронт. Он был свидетелем катастрофы 2-й венгерской хортистской армии под Воронежем, но ему посчастливилось остаться в живых. Он вернулся на родину и демобилизовался. Фронт сильно изменил его. На многие вещи он стал смотреть совсем другими глазами. Изменилось его отношение к матери — злости к ней уже не было. Роби стал замкнутым. Жизнь семьи, казалось, мало интересовала его. Не любил он рассказывать и о своих фронтовых впечатлениях, а если, выпив несколько рюмок коньяку, и говорил, то очень скупо. Как-то он рассказал об отступлении венгерской армии и прочих фронтовых ужасах. А когда мать пыталась восторгаться патриотизмом сына, Роби грубо обрывал ее и замолкал.

Однообразие жизни Роби скрашивала дочь Хайагоша. Эви была замужем за адвокатом Кёфалви, но муж ее уже давно служил в армии, и потому она считала себя свободной.

Однажды доктор Радаи взял сына к Хайагошам, чтобы тот не торчал