явно пренебрегали.

— Ты можешь это решить?

Он хмуро посмотрел на меня и прошёл к столу, открыл ноутбук и погрузился в чтение.

— Ян, пожалуйста, это единственное, что у меня осталось.

— А что я получу взамен?

Вопрос вогнал меня в ступор.

— Если нужно заплатить, то… — замямлила я.

Он ткнулся лбом в ладонь и сжал пальцами голову.

— Иногда мне кажется, что ты издеваешься.

— У меня и в мыслях такого не было.

Ян откинулся на спинку стула и долго изучал моё лицо.

— Ты ведь понимаешь, насколько дорога мне? — в его взгляде считывалось требование.

Я сглотнула, мотнула головой и потупила взгляд.

— Посмотри на меня, — он говорил спокойно и твёрдо. — Я постараюсь исправить то, что наворотил Артём, но я хочу что бы ты тоже кое-что сделала.

Надежда на будущее начала прорастать интенсивнее, и я несколько раз кивнула.

— Всё что угодно.

Ян слегка приподнял брови.

— Ты пройдёшь курс психотерапии.

“Чего?! Зачем? Она мне не нужна! Она вообще не помогает! Хотя какая разница, если он решит проблему? Если ему будет так спокойнее, то потерплю”.

— Хорошо, я схожу к психологу.

Ян улыбнулся.

— Нет, Рита. Ты пройдёшь курс психотерапии ответственно и с желанием.

— А если у меня нет такого желания?

Он пожал плечами.

— Значит, и у меня его не будет.

— Так нечестно, — прошептала я.

— Серьёзно? Ты только сейчас задумалась о честности? То есть считаешь нормальным прийти и сыграть на моих чувствах, чтобы решить свои проблемы?

— Я так не думала.

— Со стороны это выглядит именно так.

Две складки собрались на переносице Яна. Он серьёзен и не отступит. Слёзы вновь стали душить меня.

“У меня не было намерения решать проблемы за его счёт, но мне больше не к кому идти. Не хочу чтобы Ян думал обо мне так плохо. Ведь, он не так много и просит”.

— Прости. Я пройду любой курс, какой скажешь.

***

Тоска по объятиям с мамой затапливала по самую макушку. Я привыкла прятать такие чувства глубоко в себе. Проще не вспоминать о родителях, чтобы не бередить рану, но сейчас мне хотелось это ощущать и верить, что станет легче.

— Расскажите о папе?

Память услужливо воспроизвела образ папы. Он будто зашёл уверенным шагом в комнату и, встав за Дарьей, улыбнулся.

— У него непослушные каштановые волосы. Мама часто ворчала, что ему нужно подстричься. А ещё он как неприступная стена у замка.

Дарья подперла подбородок раскрытым кулаком, и лёгко улыбнулась.

— Почему он как непреступная стена?

Образ папы растаял, в груди заныло.

— Раньше я ощущала себя защищённой. Стоило намекнуть, что у меня проблемы, как папа сразу бежал спасать. Однажды я подралась с одноклассником в школе, потому что тот обозвался. В отместку он разорвал мои тетради и учебники. Папа поднял такой кипиш, что завуч убедила родителей пацана возместить ущерб и извиниться передо мной. — Я опустила взгляд на руки и прошептала: — Я была его принцессой.

По щеке скатилась слеза и я её быстро стёрла.

— Могу я узнать, что вы сейчас почувствовали? — тихо спросила Дарья.

— Злость. — Я села поудобнее. — Глупо злиться на того, кого уже нет на свете.

— Почему вы так считаете?

Я всплеснула руками.

— Потому что это ничего не изменит. Он не воскреснет и не защитит от проблем, которые возникли после его ухода.

— Правильно ли я понимаю, что вы злитесь на отца, потому что он больше не может вас защитить?

Дарья вглядывалась в моё лицо.

— Нет, — я покачала головой. — Из-за того, что он меня бросил. Оставил одну, не подготовленную к трудностям.

Удивительно, но раньше это мне не приходило в голову. Папа, по сути не обучив плавать, выбросил меня в воду в надежде что я поплыву.

— Ваш отец был за рулём, когда произошла авария?

— Да, но он не виноват. Пьяный водитель вылетел на встречку.

Мне показалось, что Дарья своим вопросом на что-то намекала, но я не смогла сообразить.

— Вы имеете в виду, что… — я замолчала.

Она приподняла брови.

— Мне интересно о чём вы думаете?

Осмотрев комнату в поисках подсказки, я остановила взгляд на картине. До этого она ассоциировалась с крыльями бабочки, сейчас же там чудились две машины несущиеся друг на друга, а над ними — взрыв.

— Понимаю, что папа не мог предотвратить аварию, как и свою смерть. — Я тяжело вздохнула. — Наверно надо просто смириться и не винить его в уходе.

— Вам что-то мешает это сделать?

— Вдруг я забуду про них?

Кабинет погрузился в тягостную тишину.

— Вы считаете, что обида на папу помогает вам помнить их?

Я усмехнулась.

— Мне казалось это логичным, но со стороны звучит как-то несправедливо.

— Вы легко можете менять своё видение?

— Не знаю, — я скрутила в маленький рулончик край кофты. — Думаю, что не очень.

— У меня в детстве была собака — Ляля. Маленькая, кудрявая, глаза, как две коричневые бусинки. — Дарья нежно улыбнулась. — Родители завели её до моего рождения. Ляля прожила с нами пятнадцать лет. Умерла от старости, мне тогда было одиннадцать. В последний год жизни она медленно передвигалась по квартире, лаяла тихо так, с хрипотцой. Мне сложно забыть о той, с кем проводила много времени, кто дорог.

— И вам не больно о ней вспоминать?

Дарья слегка подалась вперёд.

— Я тоскую даже сейчас, но мне приятно о ней думать. Ляля приносила радость в мою жизнь.

“Смогу ли я когда-нибудь также спокойно рассказывать о маме с папой?”

— Мне даже страшно вспоминать о них, из-за душевной боли.

— Сейчас вы тоже испытываете боль?

Я даже перестала дышать, прислушиваясь к себе. Меня поразило осознание.

— Нет. Но вдруг она снова появиться.

— Вы хотите этого, — Дарья склонила голову, — на самом деле?

Неужели всё зависит от моего желания? Боль появится, если я захочу? Уставившись в пол, я будто провалилась в воспоминание:

"Сижу за кухонным столом, делаю математику. Мама готовит у плиты и тихонько подпевает радио. Потом она ставит возле меня блюдце со свёрнутыми блинчиками.

— К ним что-нибудь есть?

— А что ты хочешь?

— Яблочное варенье.

— Его нет, но, — мама подмигнула, — мы унывать не будем. Олег? — крикнула она.

Папа вышел из спальни.

— Сходи, пожалуйста, в магазин купи нам яблочного и вишневого варенья.

Папа взглянул на меня и, вздохнув, ответил:

— Хорошо, сейчас схожу.

"

Я встрепенулась и посмотрела на Дарью. Родители старались воплотить мои желания в жизнь, теперь я сама этим занимаюсь.

— На самом деле я хочу вспоминать о них с теплотой, а не болью.