Проснулись мы уже в белом и розовом дневном свете, разбуженные резким звонком. Нехитрая трель дверного колокольчика так и переливалась нетерпением.

— Я на службу опоздала! — радостно приветствовала я Верочкино пробуждение и как была в халате рванулась открывать Валентину.

В дверном проеме передо мной выросли две мужские фигуры, одна из них полностью заняла видимое пространство.

— Здравствуйте, сэры, сеньоры и мсье, — с запинкой выговорила я. — Милости просим, только у меня не совсем чтобы очень убрано…

Я лепила одну за другой пустые фразы для того, чтобы скрыть немалое удивление. Ну ладно, Валентин прибыл, как обещал, но где он раздобыл Виктора, Верочкиного мужа?

Верочкино изумление не уступало моему. Однако трогательная встреча супругов состоялась честь по чести, мы с Валькой посчитали своим долгом на минутку удалиться на кухню, поскольку Верочка почти пустила слезу.

Правда, пасторальная сцена не успела затянуться, поскольку Отче быстренько сориентировался и оживился.

— Полюбуйтесь, я делаю вывод, что наши дамы всю ночь провели в обществе доброго зеленого друга! — сообщил он, пристально глядя на бутылку.

— И накурено, как в конюшне! — без изысков отметил Виктор.

Пришлось срочно выгораживать любимую подругу, брать грех курения на себя, оправдываясь чрезвычайными обстоятельствами.

В ту же минуту стало стыдно за проявленное малодушие (зачем и перед кем я распинаюсь в конце концов, может, Верка с ним завтра разведется), и я покинула смешанную компанию гостей, с тем чтобы позвонить на службу. Рабочий день в нашей конторе уже давно начался.

Хорошо, что Вандочка, младший редактор, оказалась на месте. Я пожаловалась тоном умирающего лебедя на невыносимую головную боль и поклялась, что приду после обеда. В соответствии с неписанным кодексом, Ванда стала умолять поберечь здоровье и отлежаться до завтра, она что-нибудь сообразит, если меня против ожидания хватятся. На том порешили, и я привычно порадовалась, как удачно сложились отношения в дружном редакторском коллективе.

Разделавшись со служебными делами, я вскипятила чай, сделала бутерброды, сервировала стол и засела в любимом кресле в надежде, что в течение получаса законное любопытство будет полностью удовлетворено.

Действительность превзошла все ожидания по части криминальной романтики. Дела обстояли гораздо хуже, чем мне, наивной девушке, показалось. Верка была похищена с целью выкупа!

Слово было предоставлено Виктору, рассказчиком он оказался не Бог весть каким, однако я попробую сперва передать смысл, потом переключусь на текст.

Вместо предисловия Витя сделал реверанс в сторону жены и заявил, что если бы она меньше мела языком в Таискиной компании, то ничего не случилось бы, хотя дальнейший рассказ данного предположения не подтверждал. Но это был личный стиль Виктора: громкие обличения, но шаткие для них основания.

Однако, не в том суть, я, а я воспроизвожу Витюшину речь далее почти во всей красе.

…А она, Верка, те-есть, как в всегда хвастается без памяти: заграница — то, видеоаппаратура — сё, кооперативная квартира одно, бывшая «Берёзка» — другое, как соберется куда, хоть по делу — все бразильские опалы на себя — третье, ну, вот и доигралась, как Виктор всегда и предсказывал!

Кто-то очень умный решил, что они советские миллионеры. Вот этот кто-то и позвонил ей, наплёл с три короба про мужа, а она, видите ли — поверила!

С её же языка все сняли, наговорили на мужа небылиц, и она, конечно, побежала выяснять. Сказала бы ему: так и так, Витя, ничего бы не случилось, он бы сам с ней проехался в это Марфино, посмотрел, кто такие шутки шутит.

Так бедняжка Верочка очутилась в подвале. А ему, Виктору, очень скоро позвонили и поставили условие: пять тысяч — и жена на свободе, если всё останется в секрете. Стукнет кому, или не дай Бог в милицию заявит — прости прощай Верочка, и тела никто не найдет.

Виктору, естественно, пришлось тяжко. Во-первых, это бандиты думали, что у них денег много, а ты попробуй пять тысяч собери, да еще никому не слова…

А во-вторых, как всем объяснить, куда Верка подевалась? Знал бы, что она сдуру даже отпуск успела оформить, так всем и оказал бы: уехала поправлять здоровье.

Виктор этого не знал и прекрасно понимал, что скоро теща поднимет звон: где дочка? Потом Малышева приедет, и пока не подать ей Верку, с шеи не слезет — известно, что настырная девка (комплимент в мою сторону).

И когда они обе вдвоем, теща и Малышева за него взялись, пришлось идти в розыск пропавших и оформлять исчезновение жены. Но там он особенно не старался, чтобы не дай Бог не стали искать и не вспугнули похитителей, ведь явно кто-то из знакомых навел.

Поэтому он и дал понять, что жена могла сама куда-нибудь деться, мол, с нее станется. А сам тем временем лихорадочно собирал деньги. Взял у своей мамы, что отложенное на похороны, что-то продал и наскреб три тысячи.

Бандиты вскорости позвонили и назначили встречу где-то в темном углу, у подозрительного ресторана «Яхта».

Он какому-то типу деньги отдал, и даже не разглядел его в темноте. Остальное обещал отдать чуть позже. Те согласились. Он чуть с ума не сошел, пытаясь раздобыть денег, не продавая Верочкиных бразильских опалов. Ведь не скажешь же никому, он за Верку боялся. Так время и шло.

А тут ещё эти клушки (мы с тетей Аней, надо понимать) начали трепать ему нервы. Теща до того дошла, что стала его, Виктора, обвинять, грозила на него донести, хорошо хоть Екатерина её не поддержала, спасибо и на том. Тысячи собирались туго, сволочи эти торопили, говорили, что скоро им все надоест…

Так было до сегодняшнего утра. Но вот приехал сегодня товарищ, весь израненный (признательный кивок в сторону Валентина), рассказал, что вытащили Верку, и привез сюда. Спасибо, теперь вы нам дороже родных, век с Верой не забудем, наш дом — всегда ваш дом.

Приличествующими изъявлениями благодарности Витюша свой рассказ закончил.

В свою очередь Валентин всё сказанное кратко подтвердил: так оно и было, он Алексея запер в подвале, отправил нас домой и пригрозил тому милицией, если правду не расскажет.

Лешка раскололся, сказал, что это один его друг придумал, у него же, у друга и деньги, назвал адрес. Они ещё с Виктором к другу съездят, деньги, пожалуй, заберут, но тихо, без шума, нельзя таких людей доводить до крайности, может быть хуже. А Верочке надлежит рассказывать, как она отлично отдохнула, меньше разговоров, меньше забот.

Я попыталась заикнуться, а не лучше ли в целях безопасности подключить надлежащие органы, но мужики на меня дружно шикнули, в смысле, что не с дамскими мозгами решать такие дела, обойдутся они без моих ценных советов.

Дело, конечно, хозяйское, однако мои гражданские чувства были оскорблены: налицо преступление, рэкет в чистом виде, похищение с целью выкупа, а им бы только деньги вернуть. Скорее всего и на Валькину долю отломится, за активное содействие. Тем не менее, я поняла, что мое дело — десятое, и спорить не стала.